Эта книга – документальна. О чём она?
О Дальнем Востоке первой половины XX века, включая смутные годы Гражданской войны и почти пятилетнюю интервенцию.
Об авиации, переживавшей тогда взрывное развитие и бешеную популярность.
О полузабытой Корейской войне 1950-1953 годов, в которой негласно участвовали советские лётчики, дравшиеся против американских «суперкрепостей» и «сейбров».
О неизбывном стремлении человека к небу, к Луне, к звёздам. О космической гонке СССР и Штатов – от первого спутника до высадки человека на Луну. О странных сближеньях, загадочных совпадениях, непостижимо влияющих на судьбы и прочерчивающих биографии. О неисповедимых тайнах творчества. О вторых, ведомых, дублёрах, проигравших, забытых… О славе и бесславии, удаче и неудаче, выборе и пути человеческом.
Наконец – или прежде всего – о судьбе вроде бы заурядного военного лётчика Льва Колесникова, вокруг которого странным и порой удивительным образом складываются и переплетаются все вышеобозначенные сюжеты. В линии жизни Колесникова преломилась история его родного Владивостока, страны и мира.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Если б люди умели летать, как птицы, было б им ни к чему возводить границы
Путь в герои и легенды открыт не всем — количество вакансий ограничено. Как будто в общественной памяти для каждого вида человеческих занятий есть особая ниша, куда помещаются лишь одно-два имени, а всех других помнят только узкие специалисты-историки.
Ну, что касается Василия Авченко, то, как будет дальше - время покажет, а сейчас его имя на слуху. Автор Тотального диктанта-2023, у меня, кстати, был второй вариант про Дерсу Узала, который всякую мелкую лесную тварь называл "люди" и про которого Акира Куросава снял фильм. Допускаю, что лично я знаю об авторе побольше прочих, три года назад читала его книгу об Олеге Куваеве, написанную в соавторстве с Алексеем Коровашко, пару лет назад "Дальний Восток. Иероглиф пространства",, а прошлым летом смотрела фильм Александра Замыслова «Картотека: Фильм-Карта», о пяти современных русских писателях, одним из которых был он. Смотрелся Василий в кадре замечательно, такой молодой, симпатичный, интеллигентный, эрудированный.
У Авченко две страсти, на самом деле, их может быть двадцать две, двести двадцать две, но те, что особенно заметны - Дальний Восток и железо: летающее, плавающее, стреляющее - которому и в "Иероглифе пространства" отданы были четыре из шести частей. "Красное небо", как несложно догадаться, о советской авиации. И когда он рассказывает о людях, стоявших у истоков воздухоплавания и самолетостроения, когда воскрешает забытые имена, это безумно интересно. Не в том дело, что я или кто-то другой запомнит этих людей, память человеческая, на самом деле, так устроена, что редко удерживает больше пяти объектов из области, напрямую не связанной с повседневными интересами, а чаще и вовсе единственный.
Если летчик-герой, то Чкалов (ну ладно, я назову полдюжины имен, но это потому что читала "Истребитель" Дмитрия Быкова), если авиаконструкторы, то Антонов, Ильюшин. Авченко приводит десятки, сотни имен и о каждом что-то интересное рассказывает Мы не запомним их, но книга даст ощущение огромной индустрии, на всех уровнях ковавшей мощь советской авиации, от ОСОАВХимовцев до конструкторов в закрытых "шарашках", от простых советских людей: "Нам разум дал стальные руки-крылья" до пилотов-испытателей. Всеобщего порыва в небо, чьим воплощением стала гайдаровская девушка, которая, проводив вполне наземного краскома отца, поет: "Летчики-пилоты, бомбы-пулеметы, вот и улетели в дальний путь. Вы когда вернетесь? Я не знаю, скоро ли. Только возвращайтесь хоть когда-нибудь".
Этим было пронизано все, интерес к авиации, престиж авиации. Занятно, что сравнивая летную романтику с морской, мы, вместе с автором и чтецом, потому что на Литресе книга появилась одновременно а электронном и аудиоформатах начитанная Игорем Князевым - мы отмечаем на порядок меньший интерес, хотя море и моряки во все времена до, и в немалой степени после -воплощение образа настоящего мужчины и объекта девичьих грез. Очевидно время было такое, так все сошлось. Главный герой книги, летчик и писатель-фантаст Лев Колесников, один из отпрысков многочисленной дальневосточной династии культуртрегеров (в лучшем из возможных смыслов) Матвеевых, к которой принадлежит поэт Новелла Матвеева. Автор и сам дальний потомок этого рода.
В повествование вплетена история переписки зрелого Александра Фадеева с его первой юношеской любовью Асей Колесниковой, мамой Льва. Да, того, который "Молодая гвардия" и да, он тоже дальневосточник, в юности был в партизанском движении. Я не большая поклонница Фадеева, просто потому что с детства не любила все советское, в отличие от автора, который не скрывал своих красных взглядов задолго до того, как это стало мейнстримом. Может быть потому часть лавстори детей, где он ее любил, а она не знала, и они встретились в эпистолярном романе, спустя годы, предвосхитив сетевую любовь, массово пережитую миром в нулевых - эту часть мне было куда интереснее читать, чем милитари про корейскую войну.
Корею я бы вообще хотела обойти молчанием, но это будет нечестно, тем более, что наиболее событийно насыщенное время в жизни героя пришлось на нее. Если честно, то настойчиво до назойливости повторяемая в этой части мысль о противостоянии Америки и СССР, как на мой взгляд, сильно отдает сегодняшней пропагандой. Повторюсь, это принципиальная и последовательная позиция Василия Авченко, которая мне-читателю не близка. И когда он рассказывает о своих поездках в Северную Корею, где на самом деле люди вполне неплохо строят социализм в самоизоляции, я переживаю род испанского стыда.
Зато предпоследняя часть, про второго американца на Луне, Эдвина Олдрина, он же Базз, совершенно вменяемая и чудесная, и в целом книга отличная. Пишет Авченко хорошо.
#современная русская литература, Василий Авченко. краеведение, Дальний Восток, история советской авиации, Корейская война, аудиокнига Игорь Князев, Литрес, РЕШ
Book Addict Читаем с Майей
Если б люди умели летать, как птицы, было б им ни к чему возводить границы
Путь в герои и легенды открыт не всем — количество вакансий ограничено. Как будто в общественной памяти для каждого вида человеческих занятий есть особая ниша, куда помещаются лишь одно-два имени, а всех других помнят только узкие специалисты-историки.
Ну, что касается Василия Авченко, то, как будет дальше - время покажет, а сейчас его имя на слуху. Автор Тотального диктанта-2023, у меня, кстати, был второй вариант про Дерсу Узала, который всякую мелкую лесную тварь называл "люди" и про которого Акира Куросава снял фильм. Допускаю, что лично я знаю об авторе побольше прочих, три года назад читала его книгу об Олеге Куваеве, написанную в соавторстве с Алексеем Коровашко, пару лет назад "Дальний Восток. Иероглиф пространства",, а прошлым летом смотрела фильм Александра Замыслова «Картотека: Фильм-Карта», о пяти современных русских писателях, одним из которых был он. Смотрелся Василий в кадре замечательно, такой молодой, симпатичный, интеллигентный, эрудированный.
У Авченко две страсти, на самом деле, их может быть двадцать две, двести двадцать две, но те, что особенно заметны - Дальний Восток и железо: летающее, плавающее, стреляющее - которому и в "Иероглифе пространства" отданы были четыре из шести частей. "Красное небо", как несложно догадаться, о советской авиации. И когда он рассказывает о людях, стоявших у истоков воздухоплавания и самолетостроения, когда воскрешает забытые имена, это безумно интересно. Не в том дело, что я или кто-то другой запомнит этих людей, память человеческая, на самом деле, так устроена, что редко удерживает больше пяти объектов из области, напрямую не связанной с повседневными интересами, а чаще и вовсе единственный.
Если летчик-герой, то Чкалов (ну ладно, я назову полдюжины имен, но это потому что читала "Истребитель" Дмитрия Быкова), если авиаконструкторы, то Антонов, Ильюшин. Авченко приводит десятки, сотни имен и о каждом что-то интересное рассказывает Мы не запомним их, но книга даст ощущение огромной индустрии, на всех уровнях ковавшей мощь советской авиации, от ОСОАВХимовцев до конструкторов в закрытых "шарашках", от простых советских людей: "Нам разум дал стальные руки-крылья" до пилотов-испытателей. Всеобщего порыва в небо, чьим воплощением стала гайдаровская девушка, которая, проводив вполне наземного краскома отца, поет: "Летчики-пилоты, бомбы-пулеметы, вот и улетели в дальний путь. Вы когда вернетесь? Я не знаю, скоро ли. Только возвращайтесь хоть когда-нибудь".
Этим было пронизано все, интерес к авиации, престиж авиации. Занятно, что сравнивая летную романтику с морской, мы, вместе с автором и чтецом, потому что на Литресе книга появилась одновременно а электронном и аудиоформатах начитанная Игорем Князевым - мы отмечаем на порядок меньший интерес, хотя море и моряки во все времена до, и в немалой степени после -воплощение образа настоящего мужчины и объекта девичьих грез. Очевидно время было такое, так все сошлось. Главный герой книги, летчик и писатель-фантаст Лев Колесников, один из отпрысков многочисленной дальневосточной династии культуртрегеров (в лучшем из возможных смыслов) Матвеевых, к которой принадлежит поэт Новелла Матвеева. Автор и сам дальний потомок этого рода.
В повествование вплетена история переписки зрелого Александра Фадеева с его первой юношеской любовью Асей Колесниковой, мамой Льва. Да, того, который "Молодая гвардия" и да, он тоже дальневосточник, в юности был в партизанском движении. Я не большая поклонница Фадеева, просто потому что с детства не любила все советское, в отличие от автора, который не скрывал своих красных взглядов задолго до того, как это стало мейнстримом. Может быть потому часть лавстори детей, где он ее любил, а она не знала, и они встретились в эпистолярном романе, спустя годы, предвосхитив сетевую любовь, массово пережитую миром в нулевых - эту часть мне было куда интереснее читать, чем милитари про корейскую войну.
Корею я бы вообще хотела обойти молчанием, но это будет нечестно, тем более, что наиболее событийно насыщенное время в жизни героя пришлось на нее. Если честно, то настойчиво до назойливости повторяемая в этой части мысль о противостоянии Америки и СССР, как на мой взгляд, сильно отдает сегодняшней пропагандой. Повторюсь, это принципиальная и последовательная позиция Василия Авченко, которая мне-читателю не близка. И когда он рассказывает о своих поездках в Северную Корею, где на самом деле люди вполне неплохо строят социализм в самоизоляции, я переживаю род испанского стыда.
Зато предпоследняя часть, про второго американца на Луне, Эдвина Олдрина, он же Базз, совершенно вменяемая и чудесная, и в целом книга отличная. Пишет Авченко хорошо.
#современная русская литература, Василий Авченко. краеведение, Дальний Восток, история советской авиации, Корейская война, аудиокнига Игорь Князев, Литрес, РЕШ
Book Addict Читаем с Майей
Что это за книга и о чем она? Я не смог ответить. Ни когда начал читать, ни, тем более, когда закончил. Это не поток мысли, всё-таки есть конкретные факты и реальные люди. Это не документальная литература, все через личные впечатления, увлечения, с допусками и фантазиями автора. Это не локфикш - от Москвы до самых дальневосточных окраин, и дальше про Корею, Японию и Китай. Это и про писателей, и про авиаторов. Это про все на свете, и ни о чём!
Иногда читать было легко и увлекательно. Но только начинаешь погружаться в тему, как резкий поворот и уже читаешь про что-то другое. Вот как связан советский писатель Александр Фадеев и американский астронавт Нил Армстронг? Не видите связи? А она есть, как тот суслик, которого не видно. Почему эта книга попала в короткий список Большой книги-2023 уже не важно. Она как и многие произведения в этом списке вызывает больше вопросов и недоумения.
Когда я был маленьким, начали строить БАМ, а в космосе произошла стыковка Союза с Аполлоном. И война во Вьетнаме закончилась. А в Кампучии был Пол Пот. А потом была война между Китаем и Вьетнамом, Первая Социалистическая война. А потом умер один Генсек, потом второй и третий. А четвертый развалил страну и авиацию. И БАМ не достроили, хотя была Комсомольская и Всесоюзная стройка. Но не стало ни Союза, ни Коммунистического союза молодежи. А я рос, из детского сада перешёл в школу, влюблялся, дрался, дружил и коллекционировал марки про космос и хотел стать военным летчиком. НУ ЧЕМ НЕ СИНОПСИС РОМАНА?! Но его никто не написал и не напишет. Не назовет "Синие кони на красной траве", потому как есть такая пьеса. И шла она по театрам Советского Союза, пока строили БАМ, воевали Китай и Вьетнам, а я из детского сада перешёл в школу, где учился, влюблялся, дружил и дрался. И хотел стать летчиком. Но не стал. И вот пишу рецензию на книгу где все смешалось - Владивосток и авиация, Фадеев и война в Корее, высадка на Луну и на Тихом океане мы закончили поход.
Легко читать? Вот и мне было так же читать книгу Василия Авченко. О Владивостоке и авиации...
когда уже начнутся самолеты?
Остановила аудиокнигу после почти 3х часов прослушивания, и не думаю, что буду продолжать.
Только если предпочту, чтобы вместо эссе об истории авиации мне подсунули графоманию о любовных страданиях Фадеева, бесконечном перечислении предков этого несчатного Льва, который уже вроде родился, но давайте лучше послушаем, как жили его дядья-сватья-братья-наркоманы-великие люди-поэты, перемежая это ужасными стишками в стиле "мама мыла раму" (какой великий род, ах!), или как несчастные мальчики страдали на войне, обворовывая села и поучая крестьян делу революции, попутно разбивая в прах этих мерзких "свирепствующих колчаковцев".
Гражданская война, как мы видим, была для Фадеева братоубийственной в прямом смысле слова.
Серьезно? А я думала, что гражданская война - это когда можно поизображать таинственность перед дамочками, а тебя за это мороженным угостят, ведь для всех остальных война стала братоубийственной в каком-то совершенно обратном смысле.
И эти бесконечные любовные страдания...Он любил. Но никто не знал, что он любил. Но все знали, что он любил. Но дело революции превыше всего, и он забыл. Но не забыл...
Успела узнать об основателях какого-то там летного училища: ну были в одном кружке с ВЕЛИКИМ СТРАДАЮЩИМ, растреляли потом, так, ничего интересного. ДАВАЙТЕ ЕЩЕ ПОСЛУШАЕМ ПРО СТРАДАНИЯ!
Может быть дальше автор остановится и на их дядьях-зятьях подробнее, не знаю, но видимо стишков и революционной белиберды те товарищи мало написали.
И все это - жутким возвышенно-поэтическим языком. Простите, но слушать это невозможно.
Ау, автор, где самолеты?
Пространное чтение на широкий круг тем, очерченных в аннотации, которые весьма условно связаны друг с другом по сюжету (почти что никак). Да и самого сюжета как такового нет.
Если мне потребуется рассказать кому-то о чём именно эта книга, то мой рассказ затянется на приличное количество времени, в течении которого я буду просто перечислять разрозненные факты и события - жанр этой книги неспроста заявлен, как эссе.
С одной единственной поправкой - это не одно, а множество эссе, «сшитых» воедино под одной обложкой. Соответственно цельной, общей картины, какого-то единого ядра у книги нет. Концепция есть, но всё остальное рассыпается на отдельные кубики и блоки. Это очень специфический литературный формат, который, увы, даже близко не является моим самым любимым.
Он слишком уж личностный и художественный, чтобы погрузиться и вчитаться в него, как в энциклопедию, ради получения знаний. И слишком уж структурно похож на некое подобие справочника, чтобы влиться в материал так, как это происходит с художественной литературой.
А учитывая вполне серьёзный объём книги и внушительный массив переработанной автором информации, это чтение и вовсе превратилось для меня в отдельный труд, который я осилила на чистом упрямстве - хотелось полностью прочитать всех номинантов премии «Большая книга 2023», чтобы принять самое объективное решение за кого следует голосовать.
п.с. Единственное что мне действительно тут понравилось - это слог автора. Написано всё очень хорошим и качественным литературным языком. Быть может только самую малость суховато, но и это, как мне показалось, тоже последствие того самого оригинального жанра, в котором написана книга.
Ностальгия
Хорошо представленная история. История нашей авиации, которая популярно до сих пор нераскрыта. Некоторые утверждения споры, но книга замечательная. Браво автору.
Лев говорил о себе: «Если в одну папку сложить положительные аттестации, а в другую отрицательные, то с первой стоит толкнуться в отдел кадров Совета министров, а со второй на всякий случай дать подписку о невыезде».
Книги летчиков и о летчиках стали моей читательской любовью с детства и навсегда. Вырасти из них оказалось невозможно. Чаще всего это были мемуары — потому ли, что летная профессия моложе моряцкой и традиция большого небесного романа не успела сложиться? Своего Экзюпери — выдающегося профессионального авиатора — у нас не родилось. Но воспоминания пилотов и конструкторов (аскетические воениздатовские переплеты, наивно-пафосные заглавия: «Звезды на крыльях», «Эскадрильи уходят на запад», «Крутые виражи», «Крылья Победы», "Штурмовики идут на цель", «Чистое небо», "В воздухе "Яки"", "Пике в бессмертие", "На боевом курсе", "Взлетная полоса", "В прицеле - свастика", "Крылья крепнут в бою", "Эскадрилья ведет бой", "Взлет против ветра", "От винта!", "Иду на перехват", и снова «Звезды на крыльях», и снова "Крылья Победы») увлекают не хуже романов, поскольку обеспечены золотым запасом правды, опыта, судьбы.
Арцеулов впервые в мире дважды намеренно ввёл "ньюпор" в штопор и благополучно вывел. Новую пилотажную фигуру включили в курс обучения пилотов - и бог весть, сколько жизней спасли смелость и расчет Арцеулова.
Олег Арцеулов передавал слова отца: "Популярность человека это его тень. Пока человек идет навстречу свету, навстречу солнцу, его тень позади. Но если он увидел свою тень, значит, повернул и идёт от света".
Как из тысяч икринок в рыб суждено вырасти всего двум-трем-четырем-пяти - так и здесь: в серию шли редчайшие единицы из многих десятков замыслов: в серию шли редчайшие единицы из многих десятков замыслов, проектов, моделей. Нередко бывало так, что вполне успешные, летающие машины не находили применения в силу самых разных причин, но найденные при их разработке решения воплощались в следующих, более счастливых аппаратах. Размах технического творчества 1930-х потрясает и сейчас. Десятки коллективов, сотни предприятий и проектов - только это позволило создать несколько по-настоящему удачных машин, вытянувших на своих крыльях войну.