Для повседневности позднего СССР трудно вообразить более экзотическое явление, чем движение хиппи. Тем не менее в конце хрущевской оттепели появилась большая группа людей, понимавших свободу, любовь и равенство совсем не так, как официальные идеологи. Мемуары Виталия Зюзина – художника, участника уличных выставок – начинаются с 1983 года и последовательно рассказывают о погружении в эту среду. Автор описывает встречи со знаковыми советскими хиппи, посещения их летних лагерей в Прибалтике и на Кавказе, конфликты с милицией, знакомства с джазовыми исполнителями. Это достоверное свидетельство, опровергающее многие стереотипные представления, дает читателю шанс взглянуть изнутри на сообщество, которое сумело создать свой параллельный мир внутри советской действительности.
Коммунизм и коммуны, кстати, были скорее характерны для нас, а не для их расслоенного общества бюрократов и их подданных, почти крепостных.
Для себя теперь, особенно после прекрасного фильма «Дом Солнца», я определяю это движение как стихийную самоорганизацию романтических натур, которые поодиночке были окружены безумной идеологией, лживой действительностью с ее глупыми и бессмысленными карьерными стремлениями окружающих и невозможностью попасть в западный мир свобод. Свобод от государственного контроля и установленных неестественных форм жизни. Советские (вернее, антисоветские) хиппи восприняли как родные найденные в Америке и Европе формы внутренней эмиграции, опознавательной символики и способов внешнего объединения. Они были очень актуальны тогда, но с падением совка и свободами, которые хлынули в страны, получившиеся из СССР, такое существование стало анахронизмом и мешало, видимо, встраиваться в очень тяжелые новые условия.
...мы были самой идейно выраженной и непримиримой почти организацией без организаторов. Этакой Системой бессистемной. При всем видимом невооруженным взглядом облике идейного врага, комсюки никак не могли сломить хиппарей (на крайние меры власти тогда уже не шли), ни понять причины возникновения новых и новых поколений волосатиков.
В чем был основной спор среди хиппи? Не в личном отношении к богу, существование которого в пику совковому атеизму признавалось нами почти всеми; не в том, насколько совковой системе можно служить, — считалось, что по минимуму, чтобы не посадили за тунеядку; не в том, надо ли делать профессиональную карьеру, — совок это никому бы током не позволил. А в том, надо ли заниматься политикой и до какой степени мы должны быть отстранены от цивильных процессов. Под политикой подразумевались хоть какие-то выступления, демонстрации, политические лозунги на значках у нас на груди, подписание прокламаций и участие в чисто политических сборищах антисоветского, естественно, характера, которых, по существу, нигде и не было. Часто повторялся лозунг «Лучше влезть в грязь, чем в политику». Споры об этом велись, а политикой явной у нас никто не занимался.
А по поводу своей особости и жизни только в своем сообществе и по своим принципам нам всегда было с кого брать пример — те же цветастые юбки, браслеты, удлиненные волосы у мужчин, свой язык и нежелание работать на государство, вечные перемещения по стране и уязвимость для ментов. Я говорю про цыган. Вот уж кто был народом-бродягой и антисоциальным целым государством в государстве, так это они. Мы были вторыми после них...