Человеческий разум зачастую не успевает реагировать на резкие перемены. Когда что-то слишком быстро меняется, человеку кажется, что это всего лишь иллюзия, а не новая реальность. Срабатывает защитный механизм, оберегающий психику от нежелательных эмоций – ведь только если поверить, что все понарошку, можно оградить себя от настоящей боли.Но вот человек успокаивается, начинает мыслить рационально, и защита перестает действовать. Наступает миг, когда приходится взглянуть в глаза жестокой правде со всеми ее тяготами, посчитать потери и победы, тщательно все взвесить, обнажить, невзирая на мучения, свое самое уязвимое место. Вера дарует безмятежность, работа мысли же причиняет страдания; но ведь любой сон рано или поздно заканчивается.
У каждого в душе своя степь. Я лишь указываю к ней дорогу, а уж как она выглядит и какой в ней бог, зависит от того, во что человек верит. У одних это Тенгри, у других - Будда или Господь, у всех по-разному.
Зима кончилась, наступила весна, с северо-запада подули шквальные ветры – началась, как говорили араты, «ветреная пора». Ветер рвал облака в пуховые клочья и гнал их по небу над снежной равниной, как пастух гонит стадо испуганных ягнят.
Небо над степью широкое, всякой птахе найдется здесь место.
Как только поднимался ветер, пустыня начинала шуршать, как будто живший под песком дух заводил свою песню. Ямэньский слуга сообщил преподобному, что прямо напротив в горе есть расщелина, поэтому здесь ветрено и днем и ночью. По вечерам завывание ветра напоминало плач призрака, а шорох песка – звук быстрых мелких шагов демонов.
— Моя мама была последней белой шаманкой в Восточной Монголии. Она говорила, что сон — это юрта, в которой живет душа, и то, какой ты видишь свою душу во сне, зависит от того, о чем ты мечтаешь наяву…
Люди бывают упрямцами, бывают фантазерами, а стоит только обоим качествам взыграть в одном человеке, как он превращается в бушующее пламя, в паровую машину на полном ходу.
Людские сердца еще более непредсказуемы, чем степной ветер.