Рецензии на книгу «В окопах Сталинграда» Виктор Некрасов
Настоящая правда о войне
Почему эту книгу называют правдой о войне, об окопной войне в городе-герое Сталинграде? Потому что писатель, имея бронь, отправился добровольцем на фронт и сам защищал Сталинград, служа полковым инженером и заместителем командира саперного батальона. Некрасов воевал на самом сложном участке - Мамаевом Кургане. Был награжден орденом "За отвагу".
Итак, вернемся к книге. По отзывам многих именитых писателей, таких как Василь Быков, Константин Симонов, Даниил Гранин, Андрей Платонов, Борис Слуцкий и другие, книгу "В окопах Сталинграда" можно считать как "настоящей правдой о войне".
Повесть написана от лица лейтенанта-сапёра Юрия Керженцева, в биографии которого автор описывает некоторые события из своей реальной жизни. Так что взгляды на войну и на другие события можно считать прямыми взглядами самого автора. Война сводит героя повести с различными персонажами.
Больше всех мне запомнился такой персонаж как интеллигент-математик Фарбер со своими философскими мыслями (роль которого потрясающе исполнил Иннокентий Смоктуновский в фильме "Солдаты"), а также в противовес ему лихой и неунывающий командир разведчиков морской пехоты старшина Чумак. Запал в душу эпизод где Фарбер рассказывает что никогда в жизни не бил людей по лицу, и вряд ли смог бы это сделать... Тем не менее он воюет, защищает свою Родину...
Первоначально кстати книга не прошла рецензию и подверглась жесткой критике... однако, за одну ночь она была пересмотрена и удостоилась высшей награды, - Сталинской премии! Только один человек мог повлиять в то время на такое развитие событий... Видимо ему книга тоже очень сильно понравилась...
Советую всем прочитать в обязательном порядке эту сильную книгу о войне!
Никто уже не кричит «ура».
Скажу откровенно, что военную прозу я не люблю. Собственно, я её и не читала толком. Но именно потому, что — не понимаю. И даже не хочу делать вид, будто слова «передовая» или там «вторые рубежи» для меня что-то значат. Первая вещь, которая дала мне хоть какое-то представление о войне, — малышовый рассказ Гайдара «Четвёртый блиндаж» — вот это как раз мой уровень.
Но подбираясь уже где-то к середине книги Некрасова, я вдруг оказалась в окопе. Впереди — серая обглоданная земля, ожесточённо частит пулемёт, плечо немеет от толчков отдачи, тонкие противные струйки пота щекочут шею и подмышками, нас четверо, мы в кольце, свистят снаряды, от гильз некуда ступить, патроны кончаются, надо держаться.
Это было так неожиданно и непривычно, что я даже испугалась и оторвалась от книжки. И моментально поняла, что значит словосочетание «окопная правда». Это когда вспорото тело родной земли, а ты сидишь в самой ране, прижимаешься грудью к стылой земляной груди, и после каждого разрыва тебе за шиворот сыплются влажные комки земляной плоти.
В этот момент ты едва ли думаешь о родине или Сталине или скрытой теплоте патриотизма; мысль успевает охватить разве только этих троих, что с тобой плечом к плечу, такие разные и сложные, настоящие души, охваченные сейчас борьбой за одну на всех жизнь. А жизнь ускользает каждую минуту, как песок сквозь пальцы: несколько часов назад ты собирался хлопнуть рюмочку по случаю дня рождения, или поговорить по душам вон с тем хорошим застенчивым хлопцем, или просто снять сапоги уже наконец, но не прекращается кровавая пахота, и всё, всё снова и снова откладывается на потом. Даст бог, будем живы.
И после того, как эта самая окопная правда забивалась тебе в сапоги и хрустела на зубах, ты уже не можешь спокойно смотреть в пустые глаза тупого и самоуверенного капитана, который заседает в двухэтажном дворце-блиндаже с ампирным зеркалом на обшитой панелями стенке, и единственный солдат, которого он знает, — это сферический солдат в вакууме, пушечного мяса кусок, который обязан любой приказ брать под козырёк и не думая бросаться с голой грудью на вражеские пулемёты с криком «ура». А если он хотя бы не кричит «ура» — значит, трус и предатель.
Война не терпит полутонов, она жёстко делит людей на своих и чужих, но национальность не имеет к этому никакого отношения. Страшен разъярённый командир, потрясающий пистолетом, марш в атаку или я тебя сам пристрелю, и совсем не страшен худосочный пленный фашист, который вежливо подносит прикурить, битте камрад.
Мы говорим, что на войне так страшно. Мы ничего не знаем о войне.
Я знаю, что воспрянули недаром
сердца в чаду коричневого ада:
взошло созвездье красных командармов
на грозном небосводе
Сталинграда.И суждено надежде распуститься,
раскрывшись, как цветок в объятьях сада.
Написана великая страница
штыками и рассветом
Сталинграда.Пабло Неруда, "Новая песнь любви Сталиграду", 1943
Интеллигентский взгляд на войну. Не могу отделаться от желания сравнивать эту повесть Некрасова с главами из романа Шолохова. Да простится мне это сравнение, но это ужасно похоже на разницу подходов к коренным народам у Арсеньева и Федосеева – оба писали про сибирских жителей, но один отстраненно, со стороны, а другой рядом, наравне. Так и Некрасов – его герой офицер и со стороны, а у Шолохова герои как раз рядовые бойцы.
При этом простые люди в книге есть, не могут не быть. Но они, если честно, картонные. И Седых, и Валега что твой Платон Каратаев – символизируют народ своей простотой, широтой души, малограмотностью и при этом определенной живостью ума.
Сама фактура книги другая. Герой вспоминает город, город глазами студента и мальчишки из интеллигентной среды. Довоенный Киев конца 20-х, с огромным количеством иностранных немых фильмов в прокате, с кинотеатрами, специализирующимися на арт-хаусе того времени или на ковбойских фильмах.
Но можно предположить, почему эта книга понравилась Сталину. Автор нашел крайне уместный для военный прозы синтаксис. Повествование почти все время идет в настоящем времени, фразы короткие, рубленные, отлично передающие напряжение момента. Герои даже говорят также, быстро, односложно. Лирических отступлений минимум, события накатывают на героя, вертят его, опрокидывают, переносят с места на место.
Книга забрасывает читателя в водоворот сразу, с первых страниц – мы оказываемся втянуты в гигантское отступление летом 1942 после неудачного удара на Харьков. Автор хорошо подает географию. Я читал не отрываясь от карты, стараясь найти и сопоставить между собой Купянск, Булацеловку, Вешенскую и многие другие населенные пункты (на Украине много уже и переименовано, а с нашей стороны границы почти все осталось также, как в 1942). Герои оказываются подхваченными потоком, который выплескивает их на берег уже в Сталинграде, где их шокирует почти еще мирная жизнь. Действующие лица «Они сражались за Родину» остались чуть севернее, а подробнее о них мы так и не узнали.
Автор точен и подробен в деталях. Я почему-то люблю эти канувшие приметы той жизни. Офицеры берут в библиотеке дореволюционные журналы – «Ниву» и «Аполлон». Мне стало интересно, что такое дневная фотобумага и метлахская плитка. Про Hutte я вроде что-то слышал, но в контекст не ставил. И я как-то не задумывался, что Черчилль прилетал в Москву в самый разгар летнего наступления фашистов.
Но потом все это обрывается самой Сталинградской обороной. Детали и красивовсти стираются, остается голая окопная правда. Дурацкое сравнение, но это действительно как шутер от первого лица – сражения за каждый клочок, за насыпь, за будку, за основание трубы, за гору металлолома. Все жестко, жестоко и предельно четко. Кровь, кровь и еще раз кровь. Ошибки, приводящие к ненужным потерям, маленькие хитрости, господство вражеской авиации, наша артиллерия с того берега, и опять кровь и кровь. Наши при этом стараются остаться людьми – бритье иногда, куски художественных книг (любопытно, что герои книги будущего лауреата Сталинской премии читают в землянках книгу другого лауреата Сталинской премии про оборону Севастополя в Крымскую войну – «Севастопольскую страду» Сергеева-Ценского).
Автор неоднократно, но аккуратно славит Сталина. Это и портреты, которые наши помещают в своих землянках, и прочувственный диалог о том, как ему, наверное, тяжело держать весь фронт, думать о каждом участке. Я любопытства ради посмотрел несколько отзывов об этой книге на сайте и сильно удивился - люди пишут, что Сталина в книге нет, как и советского патриотизма. Люди такие люди - то, что потом автор эмигрировал, совсем не означает, что в 1945 он не писал вполне правоверные вещи. Ох уж этот синдром поиска фиги в кармане. Текст - упрямая вещь, вот он, перед вами, все идеологические маркеры на месте, только сделано это аккуратно и точно, так что и самому Сталину понравилось (судя по книгам, получавшим премию его имени, любил он как раз вещи неплакатные, сложные, противоречивые).
Финал существует в двух вариантах. Автор хотел написать три части, но ему предложили напечатать книгу, когда были готовы первые две. Поэтому есть скомканный, но вполне достоверный финал, а также есть и набросок третей части. Любопытно, но, пожалуй, книга должна остаться такой, какой вышла в печать.
Друг Валега
Совсем недавно прочитал сборник избранного Василя Быкова. Очень хорошая книга. Тут опять подвернулась для чтения книга о войне. Берусь и думаю, после этой надо точно сделать перерыв и дать себе передышку от книг о войне. Тяжело это для нашего поколения и грустно вдвойне от того, что нынешняя молодежь уже забыла о прошедшей войне. Хорошо это или плохо? Я думаю, что плохо. Им бы могло помочь чтение таких вот книг. Так ведь тема для них не интересная, им развлечения нужны, по крайней мере многим из них. Многие из детей и молодёжи в телефонах да интернетах. Но надо понимать, что всё это средство, для кого-то средство получения информации, а для кого-то средство агитации и пропаганды.
В начале книги ничего особенного не происходит. Молодые лейтенанты остались не у дел и наконец находят себе место для участия в войне и оправляются в Сталинград. Сталинград, который носил имя Сталина, который Гитлеру было очень важно взять больше принципиально, чем стратегически, а нашим так же было важно было его удержать.
Лейтенанты не знают, что ждёт их в будущем. Здесь просто люди делают свою работу, без страха и упрёка. Как-то не ощущается тут остроты боя и опасности войны. Всё как-то размеренно идёт. Каждый занят своим делом и старается выполнить его хорошо.
Эта книга мне показалась сильно слабее только прочитанной книги Василь Быков - Избранное (сборник) . В этом сборнике все произведения очень глубокие и очень потрясающе глубоко рассказывают о судьбе человека. А тут и сюжета особого нет, он вроде бы и есть, но тут просто описание действий людей.
Конечно в книге тоже есть масса берущих за душу моментов, кусочков жизни людей, трагических и не очень, но многие из них могут подтолкнуть к размышлению. Вот, например:
Я помню одного убитого бойца. Он лежал на спине, раскинув руки, и к губе его прилип окурок. Маленький, ещё дымившийся окурок. И это было страшней всего, что я видел до и после на войне. Страшнее разрушенных городов, распоротых животов, оторванных рук и ног. Раскинутые руки и окурок на губе. Минуту назад была ещё жизнь, мысли, желания. Сейчас – смерть…
Он подымается, опираясь на ствол пулемета. Руки у него тоже тоненькие, детские, с веснушками.
— Мне кажется…
Глаза его вдруг останавливаются, точно он увидел что-то необычайно интересное, и весь он медленно, как-то боком, садится на дно.
Мы даже не слышали выстрела. Пуля попала прямо в лоб, между бровями.
Историй тут очень много, они все разные и все объединённые войной.
Книга была прочитана в игре Бесконечное приключение.
Беспроигрышный вариант
Нескладно что-то у меня выходит… По-газетному как-то… Но вы понимаете меня, правда? Так вот… Странный мой тост будет… Обычно говорят — дай бог нам встретиться следующий раз в этой же компании. А я вот наоборот… Я хочу выпить за то, чтоб первый Новый год после войны каждый встречал у себя дома, со своей семьей, со своими друзьями и чтоб… Ну, вот и все… Давайте выпьем… И чтоб скорей этот год пришел…
Ну вот какую ещё цитату актуальнее привести сейчас, за неделю до нового года? И как не сказать - слава тебе, Господи, что сейчас актуален именно Новый год, а не война.
Окопная правда тоже ведь разной бывает. Разных сортов, что-ли. С примесями. Вот тут мне показалось, что "В окопах Сталинграда" - из разряда первосортных. По-минимуму идеологии и пропаганды, и много чувств. И контрасты. Целый Сталинград - разрушенный Сталинград. Штурмуемая сопка - взятая сопка. Живой солдат - мёртвый солдат. Всё очень просто. Иногда даже слишком просто. А такие книги и надо просто писать - простыми словами. Потому как стоит только добавить чего-то героического, как сразу окопная правда начинает отдавать искусственностью.
Просто как-то это все здесь, на фронте. Был вчера — сегодня нет. А завтра, может, и тебя не будет. И так же глухо будет падать земля на крышку твоего гроба. А может, и гроба не будет, а занесет тебя снегом и будешь лежать, уткнувшись лицом в землю, пока война не кончится.
Ну и вот ещё:
На войне узнаешь людей по-настоящему. Мне теперь это ясно. Она — как лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный. Валега вот читает по складам, в делении путается, не знает, сколько семью восемь, и спроси его, что такое социализм или родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит: слишком для него трудно определяемые словами понятия. Но за эту родину — за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае — он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны кулаками, зубами… вот это и есть русский человек. Сидя в окопах, он будет больше старшину ругать, чем немцев, а дойдет до дела — покажет себя. А делить, умножать и читать не по складам всегда научится, было б время и желание…
А всё потому, что главным объектом для описания Некрасов выбрал человека. Точнее людей. Много людей. И все разные. Описывай штурмы, атаки, выстрелы - ничего не скажешь о войне. Описывай людей - и скажешь всё. Беспроигрышный вариант.
"... Ни шагу назад..."
Написать хорошо книгу о войне непросто. А написать книгу о войне так, чтоб читатель не смог от нее оторваться, тяжело вдвойне. В произведениях с подобной тематикой очень важно соблюсти разумный баланс историчности и художественности. Перекос хоть в одну, хоть в другую сторону может вызвать поток читательского недовольства: в одном случае автора обвинят в том, что он сухарь и нашпиговал сюжет, как рождественского гуся, только датами, фактами и терминами, а во втором - что он отъявленный беллетрист и описанные им события имеют весьма малое отношение к исторической действительности. Знаю, что многие читатели именно по этим причинам избегают книг с военными событиями в сюжете. Так вот, Виктор Некрасов на мой взгляд при написании "В окопах Сталинграда" выбрал очень правильную политику - он облек реальные события, факты и места, известные практически всем, в легкий, приятный литературный кокон и сумел при этом сохранить в равных пропорциях достоверность и литературность не в ущерб ни одной из этих характеристик. Секрет успеха видимо еще и в том, что писал Виктор Платонович о том, что знал и видел сам, поскольку эта повесть весьма автобиографична - в 1941—1944 годы Некрасов был на фронте полковым инженером и заместителем командира сапёрного батальона и участвовал в том числе и в Сталинградской битве. Писать о том, чему ты был свидетелем, весьма удачное решение - сюжет для книги тебе преподнесла сама жизнь, за тобой лишь необходимость придать ему форму и облечь в слова...
Несмотря на то, что книга охватывает небольшой отрезок из всей хроники Великой Отечественной Войны, писателю удалось изобразить этот фрагмент ярко, полно и масштабно. Так, желая рассказать читателю историю обороны Сталинграда, автор не бросает нас с ходу в самое пекло военных действий, а очень плавно и издалека подводит к ним. Глазами главного героя лейтенанта Юрия Керженцева мы видим отступление наших войск за Дон после поражения под Харьковом. Мы видим растерянность и ужас, охватывающих бегущих солдат и видим страх, обиду и непонимание в глазах местных жителей. Психологически очень реально изображено моральное состояние и тех, и других. Они разбиты - и это не только в военном контексте. Некрасов показывает нам весь тот хаос, который охватил армию на том этапе. Главный герой вместе с товарищами, чей полк разбит, пытаются найти для себя новое место в этой военной реальности и, как будто жарким днем в холодную прорубь, попадают в еще мирный в те дни Сталинград. А город живет своей жизнь - в нем по улицам ходят красивые девушки, звенят трамваи, ставятся пьесы, идет бойкая торговля на рынке. Ни город, ни его жители не знают, что они обречены и уже запущен обратный отсчет счастливых и мирных для них дней...
Керженцеву, который с фронта попадает в этот оазис прежней жизни, и читателю, который с высоты истории уже знает все наперед о судьбе Сталинграда, наблюдать за его последними мирными днями невыносимо мучительно. Это как иметь дело с неизлечимо больным или с приговоренным к смертной казни. Ты видишь эту агонию и хоть даже знаешь наперед, что Сталинград выстоит, что город, который немцы обратят в руины и груды кирпичей и бетона, не сдастся врагу, что 200 дней и ночей город будет огрызаться и давать отпор - и все равно мороз по коже и комок в горле не оставят Вас во время чтения ни на минуту. Вот он писательский талант - вызвать у читателя переживания даже при заведомо благополучном исходе (если так вообще можно говорить применимо к войне...) Сталинград переломил через колено словно тонкий прутик весь ход Второй Мировой. То, что город не сдали и отстояли, было подобно глотку воздуха при искусственном дыхании задыхающемуся. И как становится видно из рассказа Виктора Некрасова эта победа была одновременно и настоящим подвигом и настоящим чудом...
Эту повесть помимо всего прочего можно еще назвать энциклопедией солдатских типажей. Виктор Платонович показал читателю, насколько разные люди бок о бок добывали эту победу. Несмотря на свои симпатии и антипатии, на разность характеров и видения происходящего. Своего главного героя автор нарисовал таким себе середнячком, он в данной ситуации выполнял скорее роль наших глаз, а вот тех, кто его окружал, изобразил, что называется, в красках. Взять того же Чумака - буйный нрав, крутой характер, желание в любой операции быть впереди всех и увешать всю грудь орденами. Такие как он - опора любой армии - и сам не трусит, и другим не даст. В противовес ему мы видим Калужного, для которой война что мать родная - он всегда найдет местечко похлебнее, потеплее и подальше от пуль. Или того же Абросимова, который храбр только оправляя на смерть других, а сам прячется за их спинами. Но самые мои большие симпатии были отданы Валеге - ершистый, колючий волчонок, может и не самый лучший вояка, но зато какая преданность лейтенанту! Без таких как Валега на войне никуда - он из той породы людей, что сварят кашу даже из топора, а в условиях осажденного города это чуть ли не самая большая сверхспособность! И такие типажи, я думаю, были во всех уголках фронта, во всех дивизиях и частях... Просто таких, как Чумак, Валега, Максимов, Ширяев, Фарбер было больше, чем таких как Калужный и Абросимов и именно они вынесли на своих плечах победу...
Вместе с героями этой повести мы проходим практически каждый шаг на пути обороны Сталинграда. Мы видим первые бомбежки. Мы готовимся к взрыву крупнейших городских предприятий. Мы копаем землянки и траншеи буквально голыми руками. Мы обустраиваем какой-никакой окопный быт. Мы выполняем приказы и боевые задания - несмотря ни на что и вопреки всему (порой даже вопреки голосу разума...) Очень точно этот момент подметил главный герои, сказав, что "... Вот всегда так — организуй, сделай, завтра к утру, сегодня к вечеру… А кем и как — никто не спрашивает..." Возможно отчасти в этом и крылся совершенный защитниками Сталинграда подвиг - они знали, что нужно делать и делали это - любой ценой... Хоть автор и не нагнетал и не пытался выдавить у читателя какие либо эмоции, но все таки пару раз я не смогла удержаться от слез. Первый был тогда, когда Сталинград практически отбили у немцев и Керженцев видит колону понуро бредущих пленных, а молоденький сержантик, сопровождающий их, улыбаясь, говорит нашему герою "... Экскурсантов веду… Волгу посмотреть хотят..." И весело, заразительно смеется. Это такой мощный момент, когда через юмор оголяется бездна коллективной солдатской боли и облегчения от того, что они выдержали... И второй момент из госпитальных заметок, когда в новогоднюю ночь Никодим Петрович провозглашает тост. И сразу вспоминается "Завтра была война" и ее заключительные строки, где героиня говорит о том, что прошлый год был тяжелым, потому что был высокосным, а следующий будет счастливым, вот увидите! А следующим был тысяча девятьсот сорок первый. И тут, читая Некрасова, я подумала, что какое счастье, что у наших героев впереди 1943-й и самое страшное они уже пережили...
Книга прочитана в рамках игр "Новогодний флешмоб 2021" и 99-го тура игры "Книгомарафон"
Спонсор моей бессонницы. Казалось бы небольшая повесть, но столько в ней смысла, горя и гордости... Здесь не описываются судьбоносные баталии Великой Отечественной войны. Автор показывает совершенно другую войну... Ту войну, где приходится сражаться за каждый метр земли, где можно умереть в паре сантиметров от спасительного окопа...
Я не часто читаю книги о войне. Так как кажется, что все самое самое уже было перечитано в школьные годы. Но эта книга стала для меня открытием. Удивительно, что она была опубликована в 1946 году. Ведь тут нет ура-патриотизма. Солдаты тут воруют спирт, присваивают трофейное имущество, мечтают о женщинах и просто хотят прожить хотя бы один "лишний" день.
Тут собраны не только простые, честные солдаты. Есть тут и моральные уроды, которых портит власть. Из-за одного такого "командира" гибнут друзья главного героя.
Каждая история очень коротенькая, но все они связаны одним местом - окопами у Мамаева кургана в сентябре 1942 года. Мы много знаем о самой битве, о окружении немецких войск. Но тут все реальнее, страшнее.
Трудно не только написать отзыв, трудно вообще оценивать книги такого рода. Тема слишком давит. Тут проще либо поставить пять, либо ничего. О мертвых, вы ведь сами знаете как... А в преддверии праздника становится совсем непросто. Встает вопрос: Ты, вообще, патриот или кто?
И если решить патриотично поставить пять, то надо найти доводы в пользу книги, отметить её достоинства. И вот - читаешь и ищешь. А чем больше ищешь, тем больше находишь, проникаешься постепенно, загипнотизированный величием темы, и вот она, пятерка. А мне, и правда, понравилось! Такое еще с чтением классиков бывает, знаете? и сопротивляться такому давлению трудно. Поди отличи, это ты вымучиваешь из себя пятерку или же растешь над собой и развиваешь вкус, а? Короче, у меня так бывает, но не в этот раз. На этот раз я себя переборола. В итоге, признаюсь, получилось что-то странное.
Книга Некрасова оставила о себе двойственное впечатление. С одной стороны, мне понравился язык, которым она написана. Фразы короткие, суховатые, но легкие и живые, яркие. Сразу же оказываешься внутри событий, вместе с главным героем, как будто видишь все своими глазами. Описание того, "как это было", военная повседневность - то, что мне очень понравилось у Некрасова. Здесь я ему верю.
Проблема в том, что я не верю во всех этих людей. Прямо начиная с Керженцева и заканчивая, ну не знаю, Седых. Как будто смотрю кино и сразу же угадываю: ага, вот герой, а это трус и шкурник, этот - наглая морда, но человек замечательный, этот трогательный и стихи пишет, этот неграмотный, но все равно золото, а не человек... И такая искусственность, шаблонность свойственна всем героям. Даже Керженцеву, в образе которого угадывается сам автор, и который, в результате, получился живее всех...
Вот он вспоминает Киев до войны или просто о чем-то размышляет - а я не верю ему.
Ладно еще диалог о Сталине, чувствуется, что вымученный - говорят, Некрасову его велели вставить. Но гораздо важнее - я не верю в суд над Абросимовым. Что были такие, кто отправлял солдат в бессмысленную атаку на пулеметы - да. Но в такой красивый суд и наказание - нет. Не верю. Может, я смотрю на мир через черные очки и вообще неправа, но на меня от этого эпизода тянет фальшью, как и от всей книги. Только эта фальшь здесь так здорово перемешана с правдой, что ее тяжело уловить, зафиксировать. Дунуло - и нет. Чуть под другим углом посмотрел - соцреализм в худшем смысле слова. Сморгнул - и уже перед тобой окопная правда, самая подлинная. И когда мне везде попадается утверждение, что это одна из правдивейших книг о Великой Отечественной Войне, я не знаю, что и думать. Какие же тогда должны быть остальные?..
Но вернусь к суду, я не закончила. Вот в описании романа написано, что в нем есть "глубоко запрятанный бунт против идеи "человека-винтика". Наверное, он так глубоко запрятан, что я не докопалась. Вместо бунта обнаружила только отрицание. То есть Некрасов готов признать: да, у нас были случаи, когда в солдате видели только винтик (случай Абросимова), но за такое у нас наказывали (суд). Сразу вспоминаются - "перегибы на местах" и все такое. Разве это бунт? Хотя... может, это единственно возможный в тех условиях вариант бунта? Намек - вот как оно должно быть?.. Не знаю. Надо еще думать. Как ни посмотри, впечатление от книги уже вряд ли изменится.
Мое издание содержало также главы, не вошедшие в окончательную версию книги. Там есть такие слова:
— Разве мины ваши удержали немцев? Разве дзоты? Черта с два, дорогой мой друг, черта с два… Вон тот Ванька и Петька, которые лежат сейчас в соседней палате и дуются в домино, вот этот самый наш Ларька — покоритель дамских сердец, оставивший свою ногу где-то у Тракторного завода. Вот этот бетон, который сдержал немцев. А вы говорите — «линия Мажино»…
И вот сижу я в замешательстве. С одной стороны - это правда, это героизм, и я горжусь этими людьми, их стойкостью, силой духа. А с другой - тошно делается, когда думаешь о таких людях, как о бетоне. Когда вспомнишь про одну винтовку на двоих (если не на троих), отсутствие боеприпасов и проржавевшие лопаты. Вот такое же у меня смешанное ощущение от книги "В окопах Сталинграда".
Долгая прогулка, команда "МАНьЮчки"
В мрачном переулке прямо за Майданом висит мемориальная табличка: "Здесь жил советский писатель Виктор Некрасов".
Милый, милый Киев!.. Как соскучился я по твоим широким улицам, по твоим
каштанам, по желтому кирпичу твоих домов, темно-красным колоннам
университета. Как я люблю твои откосы днепровские! Зимой мы катались там на
лыжах, летом лежали на траве, считали звезды и прислушивались к ленивым
гудкам ночных пароходов... А потом возвращались по затихшему, с погасшими
уже витринами Крещатику и пугали тихо дремлющих в подворотне сторожей,
закутанных даже летом в мохнатые тулупы...
- О, так вот где он жил! - говорит муж. Я пожимаю плечами и делаю фирменное лицо я-девочка-и-не-читаю-этих-ваших-советских-писателей
- А помнишь у Конецкого друг Вика? - продолжает соблазнять меня муж.
Вику я, конечно, помню. У Конецкого Вика - старый лис, забавный и смешной; немножко сноб, немножко офранцузился. Чертовски очаровательно существо, даже если ты ничего о нем не знаешь.
Когда мне было 16, я обожала Симонова. Носилась с трехтомником "Живых и мертвых", как ненормальная, пересказывала всем и даже вступительное сочинение писала на по его книге. И я, в общем, верила даже в то, что все плачут, когда Сталин читает первое обращение к народу после начала войны. Я в это до сих пор верю.
Но что такое Симонов рядом с Некрасовым?
Симонов - столп, кит, человек и пароход; Некрасов - смешной и забавный мальчишка, обаятельный и влюбленный и жизнь. "Живые и мертвые" - книга серьезная и тяжелая; "В окопах Сталинграда" - залихвасткая история, иногда даже хотелось воскликнуть : "Ну Вика заливаешь!"
"В окопах Сталинграда" - книга о потрясающей любви к жизни, которая побеждает всё. Она о том, что всюду дух, всюду жизнь и все, ну господи, все хорошие. Надо только присмотреться, как следует. Надо только хотеть увидеть хорошее в людях.
И теперь каждый раз, когда я буду обижаться на коллегу или ныть, о том, что все плохо, я буду вспомнить Вику Некрасова и его героев. Они тоже ссорились, жили обычной жизни и с удивлением обнаруживали, что твой соперник, у которого ты увел девушку, выносит тебя на руках с поля боя. Я не знаю, как могла появиться эта любовь к жизни в таком мрачном месте и в такое время. Не знаю. Но тем лучше для меня.
Всюду дух, всюду жизнь. Напоминанием об этом никогда не бывает лишним.