В 1869 году в семье Льва Николаевича и Софьи Андреевны Толстых родился третий сын, которому дали имя отца. Быть сыном Толстого, вторым Львом Толстым, – великая ответственность и крест. Он хорошо понимал это и не желал мириться: пытался стать врачом, писателем (!), скульптором, общественно-политическим деятелем. Но везде его принимали только как сына великого писателя, Льва Толстого-маленького. В шутку называли Тигр Тигрович. В итоге – несбывшиеся мечты и сломанная жизнь. Любовь к отцу переросла...
В жизни Толстого-отца были вроде бы незначительные, но глубоко символические события, настоящий смысл которых понимаешь только в свете всей его судьбы.
Невольно вспоминаются стихи Георгия Иванова: Я, что когда-то с Россией простился (Ночью навстречу Полярной Звезде), Не оглянулся, не перекрестился. И не заметил, как вдруг очутился В этой глухой европейской дыре.
В письме к Илье, написанном еще до его женитьбы, отец прозорливо предрекал, что "из 100 шансов 99, что, кроме несчастья, от брака ничего не выйдет", потому что "жениться, чтобы веселее было жить, никогда не удастся."
В чём отличие любви от обожания ? Любовь ищет взаимности и понимания. Обожание довольствуется милостью. А если милости нет, то предмет обожания может быть страшен.
В этом она следовала европейскому принципу, выраженному словами Гёте: "Когда говорят умные люди, меня радует, что я понимаю, о чем они говорят ."
Он (Толстой Л. Н.) крайне отрицательно относился к попыткам соединить христианскую веру и патриотизм, о чём написал в статье "Христианство и патриотизм". Патриотизм, или национализм (он не делал различия между этими понятиями) в его глазах был низшей, языческой ступенью общественной морали.
Мы, русские, счастливы, что ясно сознаём негодность правительства.
Много лет спустя в 1932 году его младшая сестра Александра писала старшей сестре Татьяна Львовне Сухотиной-Толстой: "Мы, дети Толстого, должны бы были всю жизнь быть настороже, помнить что ли, что мы получали. мы не заслужили. Мы же всегда считали, что получали слишком мало."
Раздраженный Лев Львович писал об американцах: "Это народ грубый, низкопробный, настолько мало духовный и нравственно цивилизованный в своей массе, что становится прямо обидно за человека ."
Он бы был не дурен, если б не этот огромный знаменатель при очень маленьком числителе. Под "знаменателем Толстой понимал мнение человека о себе, а под "числителем" его настоящие достоинства.
Жизель сказала ему, что порядочный мужчина не ухаживает за девушкой, когда его жена беременна.