Цитаты из книги «Записки блокадного человека» Лидия Гинзбург

20 Добавить
Лидия Яковлевна Гинзбург (1902–1990) – выдающийся русский писатель и известный литературовед, чьи произведения изучают в вузах. Они представляют собой большой интерес для всех ценителей истории русской литературы и поэзии. Произведение «Записки блокадного человека» представляет собой одно из ценных свидетельств пограничного опыта человека, оказавшегося в блокадном городе. И этот человек – женщина в ее повседневной действительности. В тексте автор постоянно обращается к оппозиции женского и...
Каждый, кто любил и переставал любить, знает опустошающие встречи с предметами и словами, которые только что были обещанием и движением - и стали одновременными и удручающе равными себе самим.
Хорошо лгут только правдивые люди.
«Малевича хоронили с музыкой и в супрематическом гробу. Публика стояла на Невском шпалерами и в публике говорили: наверное, иностранец!
Супрематический гроб был исполнен по рисунку покойника. Для крышки он запроектировал квадрат, круг и крест, но крест отвели, хотя он и назывался пересечением двух плоскостей. В этом проекте гроба естm отношение к смерти, чужой и своей».
Свои слова никогда не могут удовлетворить; требования, к ним предъявляемые, равны бесконечности. Чужие слова всегда находка -- их берут такими, какие они есть; их всё равно нельзя улучшить или переделать. Чужие слова, хотя бы отдалённо и неточно выражающие нашу мысль, действуют, как откровение или как давно искомая и обретённая формула. Отсюда обаяние эпиграфов и цитат.
Ужасно, что быть несчастным легко; счастье же, как все прекрасное, дается с трудом.
"Нелепо было бы утверждать, что следует избегать несчастных людей, но несомненно следует избегать людей принципиально несчастных. Есть люди принципиально несчастные, полагающие, что быть несчастным достойнее,чем быть счастливым. Для принципиально несчастных людей несчастие служит верной мотивировкой их жестокости по отношению к людям и их удивительной нежности по отношению к себе."
"Я думаю, что вменять человеку в нравственную обязанность страдание - безнравственно. От человека можно требовать выполнения своих обязательств, соблюдений приличий, уважения к правам другого человека. Но нельзя кощунственно вступать в ту тайную область, где каждый расплачивается своей жизнеспособностью и своим рассудком."
"Мы подаем нищему две копейки и говорим при этом: кажется, он вовсе не слепой, он симулирует. Человек хочет, чтобы за его деньги нищий был действительно слеп и безрук."
"Самый непримиримый и всепроникающий этический пафос встречается у людей практически аморальных. Вполне закономерно. Для аморального это область прекрасных философских абстракций. Он не знает того, что знает порядочный человек, из каких нерадостных усилий слагается эта порядочность."
"Мы - аналитики, кичащиеся человековедением, - мы умеем ошибаться в людях, как никто другой. Как никто, потому что, когда нам нужно не понимать, мы не понимаем грандиозно, с концепцией. Концепция работает, вытесняя из поля зрения факты, видимые самым простым глазом."
"Наступает возраст, когда вопросов больше нет; в том смысле, что нет ни вопросов, ни решений, которые еще могли бы изменить жизнь."
"С древнейших времен и до наших дней слово трус - магическое слово. Можно бояться насморка, но смерти бояться стыдно. Как удалось внушить такое человеку с его волей к самосохранению, воспитать его в этом? Вероятно, удалось потому, что иначе существование общества, государства вообще невозможно и сюда была брошена вся сила внушения."
Берегитесь, - защищаясь равнодушием, можно незаметно прикончить себя.
Мы умеем читать книги только в детстве и ранней юности. Для взрослого чтение — отдых или работа; для подростка — процесс бескорыстного и неторопливого узнавания книги.
Для наслаждения чтением нужна бездеятельность. Нужна неповторимая уверенность молодости в том, что спешить некуда и что суть жизни не в результатах, а в процессах.
Как странно, что мы с вами так редко встречаемся и так часто расстаемся.
Пастернак, говорят, сказал: «Я купил Пруста, но не решаюсь его раскрыть».
Боря, сделал попытку приобщить присутствующих к разговору, не совсем ловко спросив Маяковского о том, что теперь пишет Пастернак.— Стихи пишет. Всё больше короткие.— Это хорошо, что короткие.— Почему же хорошо?— Потому что длинные у него не выходят.Маяковский: Ну что же. Короткие стихи легко писать: пять минут — и готово. А когда пишешь длинные, нужно всё-таки посидеть минут двадцать.
Шварц говорит в Ленкублите за обедом: - Есть все-таки в жизни тихие радости. Вчера, например, что-то попало в глаз. Потом, когда оно вышло, полчаса испытывал такое облегчение!.. Сегодня опять таки подавился...
Способность быть счастливым -- такая же психологическая конкретность, как ум, как мужество или доброта. Для меня важнее поговорить час со счастливым человеком, чем с умным. Я привыкла к умным людям; я знаю по опыту, что не так много нового и интересного может рассказать один умный человек другому (особенно если они одной специальности). Зато счастливый человек, даже если он, что маловероятно, филолог, -- всегда откровение, овеществленное решение основной жизненной задачи.
Ни одно время года не знает такого нелепого смешения одежд, как весна; особенно северная городская весна. Люди в шубах, в пальто, в костюмах и в трусиках ходят рядом, совершенно не удивляясь друг другу.