Я фигею... Бабоньки, да что же с нами не так.
Примеряя ситуацию к себе понимаю, что уже первую мерзость со съёмками постельной сцены на видео я бы никогда не простила. Да, может, повыла бы в подушку, пострадала... пару недель, а потом пошла бы дальше. Без мерзавца. А гордая девица любит вопреки всему. Но уж второй косячище - это просто абзац: тяжкое преступление - похищение и продажа в бордель. Нормально? А наш герой вообще остался без наказания.за это. Зато за шитую белыми нитками попытку изнасилования, вах-вах, пришлось посидеть аж сутки. Давайте жалеть.
Вот как у автора получается: в начале книги сильные красивые молодые женщины потом оказываются слабохарактерными озабоченными клушами?
Ну он же хороший, он исправился. Надо прощать, надо любить.
Да ни фига такие не исправляются, если из-за глупой ничем не доказанной ревности он в бордель продаёт, то я уж не знаю что ещё надо, чтобы держаться от такого морального урода подальше. Жизнь она длинная. Нельзя подлость прощать. Тем более так легко.
Он стоит прямо передо мной: высокий, красивый, чужой. Подбородок поднят вверх, глаза прищурены. Из одежды у него на бедрах болтаются джинсы. Темно-каштановые волосы мокрые и взъерошенные. Босые ноги утопают в мягком ковре. А у меня чувство, что между нами ничего и не было. Померещилось. Не было этой ночи. Не было его рук на моем теле, его жаркого шепота, стонов удовольствия. И постель смята не нашими телами. Хочется протянуть руку и прикоснуться. Провести пальцами по ключицам, спуститься...
Примеряя ситуацию к себе понимаю, что уже первую мерзость со съёмками постельной сцены на видео я бы никогда не простила. Да, может, повыла бы в подушку, пострадала... пару недель, а потом пошла бы дальше. Без мерзавца. А гордая девица любит вопреки всему. Но уж второй косячище - это просто абзац: тяжкое преступление - похищение и продажа в бордель. Нормально? А наш герой вообще остался без наказания.за это. Зато за шитую белыми нитками попытку изнасилования, вах-вах, пришлось посидеть аж сутки. Давайте жалеть.
Вот как у автора получается: в начале книги сильные красивые молодые женщины потом оказываются слабохарактерными озабоченными клушами?
Ну он же хороший, он исправился. Надо прощать, надо любить.
Да ни фига такие не исправляются, если из-за глупой ничем не доказанной ревности он в бордель продаёт, то я уж не знаю что ещё надо, чтобы держаться от такого морального урода подальше. Жизнь она длинная. Нельзя подлость прощать. Тем более так легко.