Она была удобной. Верной. Хорошей женой. Двадцать лет без подозрений, без права на вопрос, без права на гнев. Он пользовался. Не любил. Просто жил рядом. И стабильно ходил налево, как в спортзал.
И только когда он привёл домой молодую беременную любовницу,только тогда она поняла. Не потому что он изменил. А потому что он даже не счёл нужным скрыть.
Финал как компенсация: богатый, успешный, влюблённый с первого взгляда. Конечно. Потому что «хорошая жена» заслужила. Не правду, не уважение, а красивую замену.
Эмоций нет. Интриги нет. Веры нет. Только усталость от шаблонов, где женщина сначала терпит, потом получает приз. Как будто двадцать лет утилизации можно стереть одним глянцевым жестом.
Проходная история. Единственное, что не раздражает - она не пытается быть глубже, чем есть.
– Вера, а ну прекрати! Если ты не успокоишься, то мне придётся дать тебе сдачи! – выкрикнула эта сволочь в голубой рубашке, купленной мной же. – Не поняла. Ты что, угрожаешь мне? – Вера, ты умная, образованная женщина, ты вообще педагог, так что возьми себя в руки. Подумай, что сказали бы твои ученики и... – Глеб, ты издеваешься? Ты и правда думаешь, что в такой ситуации я думаю о своих учениках? Ты совсем... Тю-тю? Вроде бы я ещё не била тебя сковородкой по голове, чтобы ты нёс такую чушь. ...
И только когда он привёл домой молодую беременную любовницу,только тогда она поняла. Не потому что он изменил. А потому что он даже не счёл нужным скрыть.
Финал как компенсация: богатый, успешный, влюблённый с первого взгляда. Конечно. Потому что «хорошая жена» заслужила. Не правду, не уважение, а красивую замену.
Эмоций нет. Интриги нет. Веры нет. Только усталость от шаблонов, где женщина сначала терпит, потом получает приз. Как будто двадцать лет утилизации можно стереть одним глянцевым жестом.
Проходная история. Единственное, что не раздражает - она не пытается быть глубже, чем есть.