Это не рассказ. Это вторжение.
В чужую жизнь, в чужую тишину, в чужую кошку.
Ты читаешь — и чувствуешь, как воздух меняется. Как привычное становится зыбким.
Как героиня, вроде бы ничего не сделав, делает всё.
Слова — как шаги по чужому полу: осторожные, но слышные.
Каждая сцена — как взгляд, от которого не отмахнуться.
И клубника — не десерт, а тревожный знак: что-то не так. Что-то уже не вернётся.
После прочтения остаётся не мысль, а состояние.
Как будто кто-то прошёл сквозь тебя.
Тихо. Без разрешения.
И ты — уже не совсем ты.
Она пришла в марте, вместе с первыми настоящими солнечными лучами, кошачьими концертами и анемичными букетиками первоцветов. Позвонила в дверь, терпеливо дождавшись, пока откроют, замерла на пороге, сверкая наглыми глазищами цвета морской волны. Штормовой волны, серо-зеленой. Высокая, тонкая, золотисто-рыжеватая: от растрепанной мальчишеской стрижки до облупленного носа, усеянного брызгами веснушек. Маечка. Джинсы… Улыбнулась слегка растерянно.
— Здравствуйте, а я из агентства. Можно?
В чужую жизнь, в чужую тишину, в чужую кошку.
Ты читаешь — и чувствуешь, как воздух меняется. Как привычное становится зыбким.
Как героиня, вроде бы ничего не сделав, делает всё.
Слова — как шаги по чужому полу: осторожные, но слышные.
Каждая сцена — как взгляд, от которого не отмахнуться.
И клубника — не десерт, а тревожный знак: что-то не так. Что-то уже не вернётся.
После прочтения остаётся не мысль, а состояние.
Как будто кто-то прошёл сквозь тебя.
Тихо. Без разрешения.
И ты — уже не совсем ты.