Книга оставила тёплое, немного щемящее послевкусие. Да, к тексту можно придираться: где-то упрощено, где-то сюжетные ходы предсказуемы, где-то автор выбирает самый мягкий путь. Но, если честно, мне не хотелось разбирать роман по косточкам.
Это история не про сложные конструкции и не про «литературные эксперименты». Она про потребность быть нужным, про страх одиночества и про то, как иногда совершенно чужие люди оказываются ближе и роднее тех, кто «по статусу» должен быть рядом. Очень светлая интонация, много человечности и желания дать героям шанс.
Зная, что автора уже нет, воспринимаешь книгу особенно бережно. Как будто она писала не для споров и разборов, а просто хотела оставить после себя что-то доброе. Для меня это получилось.
— Что тебе нужно, Сафаров? — поинтересовалась враждебно. — Чтобы ты ответила на вопрос: кто этот мальчик? — Мой сын, — гордо и с такой всепоглощающей нежностью, а вот я, наоборот, с обманчивой мягкостью: — Сколько ему? Если Олененок обманула меня — порву! Потом соберу и снова порву! И только потом обниму и никогда не отпущу! — Шесть. — Он же мой, да? — сжал хрупкие плечи, в глаза бездонные заглянул, на губы розовые жадно накинуться хотел. Семь лет. Семь! — Мой? Отвечай же! — Нет, —...
Это история не про сложные конструкции и не про «литературные эксперименты». Она про потребность быть нужным, про страх одиночества и про то, как иногда совершенно чужие люди оказываются ближе и роднее тех, кто «по статусу» должен быть рядом. Очень светлая интонация, много человечности и желания дать героям шанс.
Зная, что автора уже нет, воспринимаешь книгу особенно бережно. Как будто она писала не для споров и разборов, а просто хотела оставить после себя что-то доброе. Для меня это получилось.