Отзывы о книгах
мило
наивно
весело
не оторваться
в отпуск
романтично
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
миловеселоне оторватьсяв отпуск
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
Воскрес ли Христос...
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
миловеселоне оторватьсяв отпускромантично
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
не оторваться
Странно, мне казалось, что, когда я узнала, что муж мне изменяет, я умирала. Но нет, умирала я именно сейчас. От его слов. — Нат, к чему нам разводиться? Делить имущество? Да и дети... Я втянула воздух, не понимая, почему он так нещадно жжет легкие. — И? — это не слово. Так не говорят. Так хрипят смертельно раненые. Которых остается лишь добить. И мой муж, мой единственный, мой любимый, он не разочаровывает — добивает. Потому что — чего уж теперь?! — Мы можем не разводиться. Ты для меня...
милонаивновеселоне оторватьсяв отпускромантично
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
Этот роман — не просто история измены и развода, а исследование внутренней эволюции женщины. Автор показывает, как под давлением обстоятельств меняется не только семья, но и сама личность. Героиня проходит путь от боли и растерянности к силе и мудрости, сохраняя честность и бескомпромиссность в отношениях с близкими.
Здесь нет пронзительной романтики — есть анатомия человеческих выборов, честный разговор о том, что значит быть сильной и не идти на поводу у обстоятельств. Встреча с главным героем становится катализатором: она открывает глаза на собственную жизнь и учится видеть её целостно.
Книга выгодно отличается от множества модных историй про измены: она не эксплуатирует тему, а раскрывает её глубину. Это роман о честности, ответственности и внутренней свободе. О том, что счастье приходит не как награда, а как результат осознанного пути. Читается горячо и эмоционально, но оставляет философский след — заставляет задуматься о том, как мы сами проживаем свои кризисы.
Здесь нет пронзительной романтики — есть анатомия человеческих выборов, честный разговор о том, что значит быть сильной и не идти на поводу у обстоятельств. Встреча с главным героем становится катализатором: она открывает глаза на собственную жизнь и учится видеть её целостно.
Книга выгодно отличается от множества модных историй про измены: она не эксплуатирует тему, а раскрывает её глубину. Это роман о честности, ответственности и внутренней свободе. О том, что счастье приходит не как награда, а как результат осознанного пути. Читается горячо и эмоционально, но оставляет философский след — заставляет задуматься о том, как мы сами проживаем свои кризисы.
Странно, мне казалось, что, когда я узнала, что муж мне изменяет, я умирала. Но нет, умирала я именно сейчас. От его слов. — Нат, к чему нам разводиться? Делить имущество? Да и дети... Я втянула воздух, не понимая, почему он так нещадно жжет легкие. — И? — это не слово. Так не говорят. Так хрипят смертельно раненые. Которых остается лишь добить. И мой муж, мой единственный, мой любимый, он не разочаровывает — добивает. Потому что — чего уж теперь?! — Мы можем не разводиться. Ты для меня...
миловеселоВесело
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
миловеселоРомантическая комедия положений. Читаться легко.
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
мило
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
весело
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
весело
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
глупоНе зацепило( Цирк шапито какой-то, на грани глупости...
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
Только не говорите, что героя зовут Христос)) как читать тогда?
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
веселов отпуск
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
веселоромантично
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
миловесело
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
миловесело
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
весело
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
весело
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
миловеселоромантично
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
мило1 часть. Продолжение "Цветок на 8 марта"
Дверь директорского кабинета резко распахивается и с грохотом ударяется в стену. На пороге во всей красе обнаруживается фигура моего начальника… При виде которого мандаринка, которую я спокойно чистила, падает из моих немеющих пальцев. Мне кажется, есть её я имею право — 31 декабря-то. Начальство не в форме — глаза у него стали как две мандаринки. Мои тоже увеличиваются в размерах. — Христос… Господь мой… — шепчу пересохшими губами. Потому что изо рта у генерального директора торчат...
весело
— Что это? — отец Христоса поворачивается к нам, так и не подарив подарок начальнице отдела кадров. Верхняя часть небольшой подарочной коробки остается у неё в руке, основная часть с собственно подарком — в ладони Александра Рихардовича. Что там — видно и отцу Христоса, и пятидесятилетней женщине. И нам с Христосом. И Александр Рихардович, и начальница отдела кадров начинают краснеть. Мы с Христосом держимся — закаленные. Но переглядываемся. Судя по лицу генерального директора нам с его сыном...
милоне оторватьсяВ целом - не плохо, но эпилог немного хронологически не подошел. Не могут дети в 2 года, какие бы они супер развитые не были бы, говорить такие фразы. Это скорее возраст 3-4 лет, так что надо было написать 3 года и 6 месяцев ну или, что вернее, 4.
Странно, мне казалось, что, когда я узнала, что муж мне изменяет, я умирала. Но нет, умирала я именно сейчас. От его слов. — Нат, к чему нам разводиться? Делить имущество? Да и дети... Я втянула воздух, не понимая, почему он так нещадно жжет легкие. — И? — это не слово. Так не говорят. Так хрипят смертельно раненые. Которых остается лишь добить. И мой муж, мой единственный, мой любимый, он не разочаровывает — добивает. Потому что — чего уж теперь?! — Мы можем не разводиться. Ты для меня...
не оторваться
- Ты мне на-до-е-ла... - по слогам, не торопясь, выговаривает муж, с которым я прожила двадцать лет. А я всё никак не могу уложить это в своей голове. И это, и все его поступки, которые кажутся мне дичью. Нет! Не кажутся! Они и есть - дичь! - Паш... Ты в своем уме вообще? Ты развелся со мной за моей спиной, оставил меня без ничего. Даже одежду мне всю не отдал! - Лида, солнышко... На всё, что у тебя есть и было, заработал я. И я решил, что пришло время тебе стать взрослой. И самой...