Если вас обрызгали грязью, то выше поднимете голову и сделайте вид, что пятна – это украшение!
Уж если лжешь, то лги на совесть, чтоб не пришлось потом краснеть…
Ну да, мой первый бал. Ну так что же?. Что я там не видела?
" - Ничего я там не видела" - любезно подсказал вредный внутренний голос.
... люди редко бывают благодарны за горькую правду.
– И все-таки Вандерфилд редкостный гад! – пожаловалась я своему oтражению. – То хочется пoцеловать, то прибить… Прибить как-то чаще!
Совершенно новые для меня знания с трудом укладывались в голове, толкались там и выпирали острыми углами.
— Почему с тобой я или смеюсь, или злюсь, как спятивший псих?
— Потому что ты он и есть?
Ничто не берется из пустоты. Ничто не уходит в пустоту. Все лишь изменяется. Это Закон!
— Куда ты меня везешь?
— В лес. Закопаю и выдохну с облегчением. Достала.
Тот, кто любит, проиграл в тот же момент, когда вышел на это поле боя. Потому что он уже отравлен, уже беспомощен и уже побеждён. Любовь та ещё сволочь.
Офигенная книга.
Бабушка всегда говорила, что из яблока не выйдет апельсиновый сок, как ни старайся.
Разум помахал мне рукой, оставив лишь инстинкты.
Бабушка говорила, что иногда за свои мечты надо вгрызаться в жизнь зубами, не позволять обстоятельствам сломить себя. Но что делать, если эти обстоятельства гораздо сильнее, наглее и вооружены двустволкой?
— Жуть какая, — искренне сказала я, поворачиваясь, чтобы рассмотреть лучше. — У-у-у, страшилище.
— Ты видишь себя, нареченная, — теряя терпение, рявкнул Краст.
— Так я поняла. О себе и говорю! Надо же, как погано я сегодня выгляжу, верно, ваш климат дурно на меня влияет. А говорили: хорошо на фьордах, свежо, море опять же…
Подайте живо мне корону! Короны нет? Возьму котлет…
— Не реви! — строго оборвала мою попытку расчувствоваться вредная Анни. — Потом поревешь. Завтра. Я что, зря старалась?
Я кинула на мерзавку гневный взгляд. Даже поплакать не дает, язва мелкая!
— Я стану женой!
— Ну да.
— Я выхожу замуж за Краста!
— За него.
— Я буду женой риара!
— Лирин, хватит болтать! Лучше сделай губки вот так, я намажу их соком малины!
— Чтобы слаще были?
— Чтобы слиплись и ты молчала!
— Жуть какая, — искренне сказала я, поворачиваясь, чтобы рассмотреть лучше. — У-у-у, страшилище.
— Ты видишь себя, нареченная, — теряя терпение, рявкнул Краст.
— Так я поняла. О себе и говорю! Надо же, как погано я сегодня выгляжу, верно, ваш климат дурно на меня влияет. А говорили: хорошо на фьордах, свежо, море опять же…
Подайте живо мне корону! Короны нет? Возьму котлет…
— Я не реву. Я старая дева, белая ворона Академии Прогресса и непроходимая дура, считающая, что знает все на свете. И я не умею плакать!
— Еще как умеешь, — Сленга благополучно пропустила все непонятное мимо ушей. — Пошли, обедать пора. Ты голодная и потому плаксивая. Такое частенько случается. Навернешь сейчас тарелку мясного супа, да такого, чтобы ложка от густоты стояла, и сразу повеселеешь!
Я против воли рассмеялась.
— Ты знаешь толк в утешении, Сленга.
— А то!
— Ты скверно поешь, лильган, — угрюмо оповестил он. — И песня поганая.
— Ну, прости, — развела руками. — Пение снимает стресс и приглушает чувство голода. Так говорят. Опытным путем я установила, что врут. Есть хочется по-прежнему, а пить — сильнее. Так что данный метод избавления от переживаний не работает.
Итак, что мы имеем? Второго… хёгга. Значит, Ирвин тоже не человек. Кричать «не может быть!» я устала, так что пришла пора примириться с иной реальностью. Нелогичной, непонятной, но вполне осязаемой и материальной. Где-то внутри довольно улыбнулся исследователь, предвкушая новые знания. Снаружи опустила голову испуганная и растерянная женщина. Но ее я попросила подвинуться и не мешать думать.
— Ох, дурная ты, чужачка! Ну да ладно, дурные все равно долго не живут.
— Это с пневмонией долго не живут, — ответила я, засовывая ноги в мужские сапоги. Огромные, конечно, но лучше, чем босиком. — И с воспалением легких. И без антибиотиков. Вот есть у вас антибиотики? Я так и думала. А я все это точно поймаю, если начну разгуливать мокрая и без одежды. Куда меня велено отвести? Снова в кладовую?
— Топай уже, — удивленно отозвался мой провожатый. — Дурная, говоришь не пойми что… да еще и болтливая. Ничего. И болтливые долго не живут.
«Если вы боитесь делать глупости, то найдите друга. Вдвоем делать глупости не так страшно!»
«Если вас назвали дурой, не спешите обижаться. Возможно, вам всего лишь сказали правду».