Инеж однажды предлагала научить его падать. «Фокус в том, чтобы тебя не сбили с ног», – рассмеялся он тогда. «Нет, Каз, – ответила девушка, – фокус в том, чтобы снова подняться».
– Ты никогда не сомневаешься в себе?
– Постоянно, – сказала она, впадая в дрему. – Я просто этого не показываю.
– Всегда есть что терять.
«Рассказать тебе тайну настоящей любви? – спросил он ее однажды. – Мой друг часто говаривал, что женщины любят цветы. У него было много романов, но он так и не нашел себе жену. Знаешь почему? Женщины любят цветы, но лишь одна из сотен тысяч любит аромат гардений в конце лета, напоминающих ей о крыльце бабушкиного дома. Лишь одна из них любит цветы яблони в синей чашке. Лишь одна любит дикую герань».
«Это мама!» – воскликнула Инеж.
«Да, мама любит дикую герань, потому что не существует других цветов этого оттенка, и она утверждает, что, когда ломает стебель и заправляет его себе за ухо, весь мир пахнет летом. Многие парни будут дарить тебе цветы. Но однажды ты встретишь того, кто запомнит твой любимый цветок, твою любимую песню, твои любимые сладости. И даже если он окажется слишком бедным, чтобы принести их тебе, это не будет иметь значения, потому что он потратит время, чтобы узнать тебя так, как не знает никто другой. Только он заслужит твою любовь».
Каз откинулся на спинку стула.
– Назовите самый простой способ украсть бумажник.
– Нож к горлу? – спросила Инеж.
– Дуло в спину? – продолжил Джеспер.
– Яд в напиток? – предположила Нина.
– Вы просто ужасны, – сказал Матиас.
Каз закатил глаза.
– Самый простой способ украсть бумажник – сказать, что собираешься украсть часы. Берешь и направляешь внимание фили туда, куда тебе нужно.
– Как вы добываете сведения, господин Бреккер?
– Скажем так, я взломщик.
– И весьма одаренный, я полагаю.
– Именно. – Каз слегка отклонился назад. – Видите ли, каждый человек – это сейф, хранилище тайн и стремлений. Есть те, кто идет путем насилия, но я предпочитаю более мягкий подход… надавить на нужные места в подходящий момент. Это деликатный процесс.
– В чем разница между ставками в «Клубе Воронов» и спекуляциями на Бирже?
– Первое называется воровством, а второе – коммерцией.
– Для человека, который теряет все свои сбережения, нет никакой разницы.
– Люди смеются над богами, пока не нуждаются в них, Каз.
– Когда все знают, что ты чудовище, можно не тратить время на чудовищные поступки.
– Ты еще поплатишься за это.
– Несомненно, – кивнул Каз, – если справедливость существует. Но мы все знаем, что это маловероятно.
– Я – бизнесмен, – заявил он ей однажды. – Ни больше ни меньше.
– Ты вор, Каз.
– Разве я сказал не то же самое?
As a wise woman once said: “You know the problem with heroes and saints? They always end up dead.” In fact, we all end up dead. But people who steal books have a truly miserable afterlife.
Знаете, в чём беда героев и Святых? В конце они всегда умирают.
«Не уходи», — сказал он, все еще полусонный. «Я должна умыться. Я пахну лесным пожаром» «Ты пахнешь полевыми цветами. Ты всегда так делаешь. Что я могу сказать, чтобы ты осталась?» Его слова превратились в сонное бормотание, когда он снова заснул. Скажи мне, что эти слова заставляют тебя говорить не только война и…
«Он хотел оглянуться, чтобы убедиться, что Алекс попрежнему рядом, но читал достаточно рассказов, чтоб знать, что, уходя из ада, нельзя оборачиваться.»
Неплохое начало дня — я чуть не умерла и, возможно, спровоцировала мятеж. Может, успею еще что-нибудь поджечь до завтрака.
Знаете, для влюбленной парочки, которая планирует умереть в один день, вы чересчур неуверены в себе.
— Пожалуйста, — начал он примирительным тоном, — присядьте. Не знаю, как вы, но я гораздо лучше воспринимаю информацию, когда сижу. Подозреваю, это как-то связано с циркуляцией крови. Лежать, конечно, гораздо предпочтительней, но не думаю, что мы с вами успели настолько сблизиться.
– Я хочу иметь право на выбор. – Оно у тебя будет. Даю тебе слово лжеца и головореза.
– Хочешь врать мне – пожалуйста. Но я не стану делать вид, что верю тебе. – Почему? – поинтересовался Штурмхонд, заходя в палатку. – Это называется «быть вежливым».
— Ваше высочество... — Николай, — перебил он. — Но я также отзываюсь на "милый" или "красавчик".
Я не могу позволить себе такую роскошь, как быть собой.
Я – принц. Делать что-то полезное не входит в мои обязанности. Но, – добавил он, – когда я не бездельничаю и не пишу оды своей красоте, то пытаюсь лучше снарядить Первую армию, а также собрать сведения о местоположении Дарклинга.
Чем меньше говоришь, тем весомей твои слова.
— Ты хоть иногда бываешь серьезным? — Стараюсь этого избегать. В противном случае жизнь была бы слишком утомительной.