Обрыв

А за ними стояла и сильнее их влекла его к себе — еще другая, исполинская фигура, другая великая «бабушка» — Россия.

Роман-открытие.  Даже слов нет. Сейчас постараюсь собрать мысли в кучу, а вы, дорогие читатели моего отзыва, мне в этом поможете, ведь правда? Однозначно могу сказать лишь то, что "Обрыв" - это безоговорочные пять звезд! Ну или с новой системой 10 баллов. Итак, приступим к разбору.

Главный герой... А кто здесь главный? Мы ощущаем центральным персонажем Райского именно потому что видим происходящее его глазами, его восприятием былого. Но Иван Александрович Гончаров замечательно смог раскрыть ВСЕХ персонажей. Любая линия, каждый характер, портрет выписан изумительно четко, начиная от Татьяны Марковны Бережковой и заканчивая слугой Егоркой. Каждый персонаж, будь он хоть десятистепенный, закончен и при этом не одна из этих зарисовок не сделала сюжет перегруженнее, тяжелее. Это не просто талант, это гений!!!

Райский - человек чувства и страстей. Конечно, как выяснилось, страсти эти кипели на каждом шагу и в душах доброй половины героев, но, как это и есть в реальной жизни, на первый взгляд все прикрыто, все чинно. Лишь только Райский обнажает перед читателем свои метания с первых страниц. Кто он? Художник, писатель, скульптор, артист... Всего помаленьку. Таких как Борис, на свете много, увлекающийся, живой, искренний, так и не понявший почему нужно годами рисовать в Академии бюсты вместо того, чтобы сразу создать шедевр века. Райскому невозможно не симпатизировать, как невозможно отвернуться от человека, в чью душу ты смог заглянуть.

Гончаров вообще смог заставить меня сочувствовать и сопереживать каждому герою. И даже вовсе не потому что в ком-то я нашла самое себя. Вовсе нет. Хотя часто именно это подстрекает нас к единению с книжным персонажем. В случае "Обрыва" секрет сопереживания в том, что Гончаров сумел поймать душу каждого героя и показать ее читателю. А ведь если ты понимаешь, то уже наполовину влюблен.

Марк Волохов, вот уж кто из центральных персонажей мог бы вызвать мое негодование, потому что самая яркая черта его бытовых взаимоотношений это как раз то, что я больше всего в людях и не люблю. А именно демонстративная показная нахальность. Ее мы видим сразу, раньше чем самого Марка, еще по письму Леонтия. И не негодовать нельзя: ведь он просто так, без малейшей на то причины рвет книги из шикарной библиотеки Райского! Да поймут меня и мой гнев обитатели livelib. Марк предпочитает везти в окно, нежели войти в дверь, украсть нежели взять предложенное... Эдакий бунтарь, вольнодумец, революционер, открыто презирающий угодничество, взяточничество, эксплуатацию. Впрочем, в этом Борис Райский ему друг и товарищ (стоит вспомнить его разговоры с Беловодовой, к примеру).

Женские образы в романе бесконечно приятны и удивляют. Бабушка - Татьяна Марковна Бережкова, столбовая  дворянка, немножко деспотичная, но такая справедливая, податливая, мудрая... Ну разве можно ее не любить? И ведь при всем ее благородном поведении тоже оказалась дамой не без страстей на сердце.

Марфенька и Вера. Две сестры, но какие же разные, а? Марфенька чиста, открыта, простодушна, а Вера "с идеями", себе на уме, эдакая женщина современной эпохи, не просто захотевшая жить собственным умом, но еще и сумевшая применить это на практике. Марфенька, светлый ангел, созданный для семейного уюта и тепла, способна приносить людям исключительно радость, но не ей быть путеводной звездой творческого человека. Кто ближе лично мне? Сложно сказать. Я не могу сказать, что вижу себя в той или другой. Нет. Но знаете, на фоне усталости от общих проблем в своей собственной жизни, я б сейчас предпочла быть Марфенькой и никаких Вериных драм. 

Тушин Иван Иванович. А что тут скажешь? Я влюбилась! Ну а разве могут быть недостатки у того, в кого влюблен?)) Усмехаетесь? Шутка не удалась? Ну а может и зря, в конце концов, он настоящий мужчина, и единственный из первостепенных героев "мужеского пола", кто не повел себя неразумно или неправильно, пойдя на поводу у слабости. (Да, я припоминаю то, чем кончился урок нравственности, который Борис преподал Уленьке. Ситуация аховая была, на мой взгляд.)

К центральной истории всепоглощающей страсти (имен не называю во имя интриги) можно относиться по-разному. Стоило ли героине вступать в эти отношения?  Что они дают, только ли это губительная сила, сжигающая изнутри? А может это благодатная почва для чего-то нового? И без этой страсти и борьбы с собой и миром не могло быть и дальнейшего развития? Обо всем этом можно гадать, ведь для каждого из читателей ответы будут свои, все мы чувствуем и проживаем каждую сцену романа по-своему.

Самое ужасное, что моя рецензия выходит за границы разумного по объему, а так хочется поговорить еще и о Козлове с супругой, Полине Карповне, о Тите Никоныче, о Марине с Савелием, о Викентьеве, о Тычкове... Вот в этом и проявляется то, о чем я писала в начале: даже далекие от центральной линии герои, просятся в рецензию, ибо ярки. 

Не могу не вспомнить все же об одном милом событии. Все время хихикала, когда Райский с его метаниями уехать или остаться, чуть ли не каждые тридцать-сорок страниц приказывал Егорке приготовить  чемодан с чердака к отъезду.  Бедный Егорка!  

Итого, мы имеем в наличии интересный лихо закрученный сюжет с тайнами, изменами, интригами, написанный живым, красивейшим языком с весьма тонким юмором. Гениально! Давно я не чувствовала ТАКОГО восторга от книги. 

И как же приятно, что это НАШ, русский классик!

Игра в классики, тур 1

Первая мысль после прочтения этой замечательной книги у меня была примерно такая: "Почему я не прочитала этого раньше?" (в школьной программе был только "Обломов", один из моих любимых произведений, но вот "Обрыва, к большому сожалению, не было. Он мне безумно понравился сейчас, уверена, что и тогда бы пришелся по вкусу, я себя знаю...)

Необыкновенно красивый роман, необычайно глубокий, полный самых разных чувств, переживаний, ярких героев и неожиданных сюжетных линий. Роман о силе духе, тонкой романтической любви и настоящей страсти, роман о самовоспитании и самопожертвовании, роман о долге и чести, настоящих друзьях и мнимых, роман о правильном поведении и о низких поступках, роман о твердости и предательстве...Я даже затрудняюсь сказать, какой стороны жизни не затронул бы в своем великом романе классик, до чего не дотронулся своей кистью мастера слова. Читать и наслаждаться каждым словом и предложением - ну вот как так можно, оказывается, можно...Читать и сопереживать, радоваться, волноваться, тревожиться, печалиться, вдохновляться, размышлять. И надеяться...Надеяться на счастливый финал. И он, наверное, и есть счастливый. Жизнь так или иначе берет свое, она все расставляет по своим местам...

Композиция романа прекрасно оттеняет замысел автора и сохраняет интригу. Первую половину книги мне казалось, что главный герой романа - Борис Райский, этот повеса и Дон Жуан, бросающийся то в живопись, то в литературу, внезапно приехавший на лето погостить в родное имение.

Затем, с развитием сюжета, кажется, что главная героиня здесь Вера Васильевна. троюродная сестра Бориса и ее загадочная любовь-тайна.

А под конец книги кажется, что героиня все-таки бабушка, Татьяна Марковна...

Вот такой непредсказуемый роман...Вот такая непредсказуемая и прекрасная жизнь. Порой тяжелая и горькая, но все равно бесконечно прекрасная: ведь в мире полно людей, которым вы не безразличны, которые за вас хоть в огонь, хоть в воду.

"Страсти жить мешают", замечает вначале книги один из персонажей, - а ведь действительно, так подумаешь и придешь к выводу, спокойнее жить куда лучше. И настоящая любовь не кричит о себе во весь голос, не делает громких заявлений. Зато она всегда согреет, поддержит, утешит, вдохновит, возродит...

5/5, книга, в которой хочется жить, до того здесь много интересных личностей-персонажей (и не только среди главных героев, здесь все персонажи каждый на своем месте: Марфинька, Софья, Аянов, Марк Волохов, Тит Никоныч, Полина Крицкая), с которыми бы с удовольствием пообщался, здесь очень много прекрасных собеседников, цельных людей, здесь есть правда жизни. Уроки жизни. И красота родной земли.

Прочитано в группе "Читаем классику вместе"

Об...манутое ожидание

Поздравьте меня: я прочитал все 3 "Об" Гончарова - "Обломов", "Обыкновенная история" и вот теперь "Обрыв"! Вам действительно стоит меня поздравить, ибо ради последнего достижения я прошёл через колючие тернии - "Обрыв" я читал месяц, со скрипом, с ленцой, оттого и оценка соответствующая. Этот роман писался в течении 20 лет, и читать его хочется столько же. Чтение обращает тебя в режим размеренной праздности, размазанности во времени и пространстве, главными причинами которых являются почти полное отсутствие сюжета (1) и излишнее количество страниц (2).
1) Весь сюжет заключается в том, что Райский приезжает в Малиновку, и там начинается "Санта-Барбара". Бесконечный замес с участием дюжины персонажей, каждый из которых успевает сконтактировать с каждым, устроить с ним долгий и зачастую бессодержательный разговор, а то и влюбиться.
2) 850. Да, не рекорд. Но тех же "Карамазовых" я читал очень быстро и увлечённо. А "Обрыв" всё не кончался и не кончался. Эта книга была как огромный приторный торт в холодильнике - и съесть никак не можешь зараз и выкинуть жалко. Меня как будто затянуло в глубокий обрыв, и я никак не мог из него выбраться. Я уже проклял свой принцип всегда дочитывать книгу и не читать 2 книги одновременно (и понял, что все правила существуют для того, чтобы их нарушать).

Наверное, не столько принципы, сколько образ Райского заставлял меня дочитать до конца. Где, кстати, меня ждало жестокое разочарование, т.к. я ждал от него значительных метаморфоз, слома жизненных позиций, а получил лишь другое увлечение. Видите ли, я сам очень похож на Райского. Да, вы это по сто раз на дню читаете, мол, "у меня и у героя (героини) столько много общего!", но тут я подкреплю доводами. Райский: артистическая натура, недохудожник, недомузыкант, недописатель, новоиспечённый скульптор, ценитель женской красоты, "лишний человек". Я: пытался сочинять прозу (бросил), хочу научиться игре на пианино (неосуществляется), люблю живопись (и ленюсь изучить её подробнее); в женщинах вижу образцы высшей красоты (сам не понял что сказал, но чувство искреннее), очень влюбчив, занимаюсь поисками красоты в обыденных вещах, и при всём при этом - ничего толком не делаю, не имею Дела. Ну, учу детишек, да и всё.
Адуев, Обломов и Райский - одного поля ягоды, и каждый симпатичен мне по-своему. Может быть, если бы из всех троих получилось бы сложить одного - назовём его Адломский - то вышел бы идеальный/гениальный человек, воплотивший бы в себе достоинства каждого из трёх. Что-то кроется в именах героев: один из "ада", другой "из рая", третий посредине - но что именно, я разглядеть не могу...

Книга не совсем уж прошла мимо. Некоторые верят установке, что нужная книга попадает в руки в нужное время. Так что, возможно, именно эта книга подтолкнула меня на мысль: по подобию Райского, поехать летом на месяцок в деревню и попробовать заняться написанием романа (или повести). У нас с Борисом даже названия деревень схожи: Малиновка и Романовка (а совсем рядом с ней есть ещё Марьяновка), и некоторое пересечение книжной и, если позволите, реальной реальностей всё же наблюдается. Но я то ждал, что Райский и Вера будут вместе, а если нет - что он, пройдя через боль и страдания, обретёт счастье и спокойствие. А он... Снова увлёкся. И я уверен, что через некоторое время ему снова станет скучно. Так что, я уж и не знаю, копировать ли мне такую поездку (о которой я раздумывал ещё до чтения), и решение приму ближе к лету.

Я в немалой степени зол на эту книгу - она отбивает желание читать вообще, читать любую литературу, затягивая в пучину психологических баталий и вписывая тебя в медленный ход малиновской жизни. За этот месяц по вине "Обрыва" я, как видите, почти разучился писать хорошие рецензии. Да и жалко мне вас! Вы только что прочитали 850 страниц тягомотной прозы, а теперь ещё и вынуждены читать столь же вялотекущий длинный отзыв... Посему закругляемся!

Лучше бы вместо 20 лет корпения над "Обрывом" Гончаров написал с пяток других романов, что-то типа: "Обман", "Обвал", "Облако", "Обида" или "Обитель зла".

«Обрыв» – идеальное каникулярное чтение. Как ещё назвать книгу, в которой описания природы занимают по две страницы, описания характеров по целой главе, где даже третьестепенные персонажи, мелькающие один раз, прорисованы со всей тщательностью, со всеми деталями? Если уж говорить о Большом Романе в русской литературе, то вот он. Широк русский писатель, я бы сузила.
Роман Гончарова перерастает сам себя, ему мало места, как тесту, разбухшему в кастрюле. Все многочисленные тайны, раскиданные по его страницам, шиты белыми нитками: проницательный читатель, к которому любил обращаться Чернышевский, очень быстро обо всём догадается. Скажем, характер главного героя – Райского – ясен абсолютно после первых пятидесяти страниц, а впереди этих страниц ещё несколько сотен.
Роман Гончарова утомляет и умиротворяет одновременно. Из него вышел бы отличный сериал, удивляюсь, как никто до сих пор не наваял. Действия тут мало, каких-то психологических переживаний тоже не так, чтобы очень много, зато «течения жизни» сколько угодно. Читаешь, и невольно думаешь, что Чехов сжал бы всю эту махину до тридцати страниц, вытряхнул всю пыль, отжал бы всю воду, и получился бы шедевр.
Гончаров писал роман долго и мучительно, и это чувствуется. Он не то чтобы натужный, но лишённый воздуха, слишком неповоротливый, слишком вязкий. Вроде и стиль хорош, но уж больно напоминает русскую дорогу: и едешь, и едешь, скачешь по кочкам, и вот тебя уже укачало. В каждом классе есть такие хорошисты, как писатель Гончаров: они всегда всё пишут правильно, ровно, гладко, но ждать от них новой неожиданной мысли, живого чувства не приходится.
Гончаров словно противопоставляет себя взбалмошному, несобранному, мечущемуся Райскому. Уж он-то, в отличие от своего героя, способен осилить адский труд по написанию романа. Он доводит дело до конца. Райский же его то ли раздражает, то ли завидует он этой непонятной нервности и неуспокоенности.
В общем, роман у Гончарова получился очень русский, даже с «бабушкой Россией» в конце. Несколько тенденциозный, несколько перегруженный, но в целом, вполне читабельный и симпатичный.

Прочитано в рамках флэшмоба-2013
За совет спасибо medulla

Ай да, на волге, ай, прямо в обрыве нашенские люди строили любовьЪ в доме нумер раз или егорка, тащи чумодан

Трагическая пиеса во многих актах

Действие рас

Жил-был боря. И он не просто жил, он все красивое любил. На целых пять минуточек, потом резкая смена кадра, то есть в мире много красоты. Особливо женской. Сплошные портреты и статуи во плоти. К тому же, в карманах есть монеты. Значит, можно тунеядничать, то есть неистово поклоняться красоте.

Вползает боря. Сильно утомленный. В спб так много женщин. Красивых. Очень. Нет никакого продыху.

Боря: Устал. Сильно. Еду в провинцию, черт возьми. Ибо сколько можно терзаться. Не разорваться же мне. Гениальному.

Греческий хор: А и езжай.

Раздается конское ржание. Дорога припорошена брызгами искусства и все такое.

Действие рас-рас

Провинция. Волга. Роковой обрыв. Дом нумер раз.

Боря: Нет мне мятежному художнику покоя. И тут статуи.

Марфенька: (кокетливо) Ну, так уж и нет.

Боря: А что ты сделала, чтобы развиться не только в грудь, но и в женщину новой формации?

Марфенька: Ась, братец?

Боря: Так. Ясно. Свободна. В сад.

В саду неистово поет соловей, и резво бегает викеньтев. Марфенька зачем-то краснеет.

Греческий хор: Соловей мой, соловей...

Действие рас-рас-рас

Провинция. Волга. Роковой обрыв. Дом нумер раз. Раздается треск костра. Идет внеочередное заседание дома нумер раз.

Боря: Нет, нут нет как нет мятущейся душе покоя. Мало того, что снова вокруг сплошные статуи, так еще и роковые синие занавески, то есть синяя бумага, то есть письмо на синей бумаге. Кто писал тебе, жестокая? Кто? Сознавайся, вера!!!

Вера: (загадочно и кокетливо) А и не скажу.

Боря: Ах, так?! Егорка, тащи чумодан! Завтра же отъезжаю в спб!

Вера: Ну, прям так уж и чумодан.

Бабушка: (проходя мимо костра, с суровой интонацией) Не забывай о судьбе кунигунды.

Вера заносчиво хмурится.

Боря: Ага. Егорка, утащи чумодан. Я заинтригован.

Сильно загадочно трещит в кустах. Пробегает ссыльный революционер и похабник - марк. С ружьем.

Бабушка: Тьфу, окаянный.

Греческий хор: Синяя, синяя, синяя бумага...

Действие в знаке бесконечности

Провинция. Волга. Роковой обрыв. Дом нумер раз. Раздается треск костра. Идет внеочередное заседание дома нумер раз.

Вера: Если любишь, то клянись и скорей давай женись.

Революционер: Нет, так мы не договаривались. Я люблю, но по новым правилам жизни. Чисто секс, а потом до свидания.

Вера: Тогда расходимся, чтоле. Так любовь не построишь.

Революционер: Вот именно, любви так-то противопоказаны обручальные кольца и борщи с кулебякою. Ты свободная женщина, вера, или что?

Сильно загадочно трещит в кустах. Неистово рыдает боря, посыпая седины синим пеплом. Неистово рыдает бабушка, поминая недобрым словом кунигунду.

Боря: Сгиб, сгиб идеал красоты. О, роковое синее письмо. Егорка!

Неистово матерится егорка, сердито пиная барский чумодан. В обрыве неспокойно. Стреляют.

Греческий хор: ...

Занавес

И так всю книгу, так всю книгу. Ёпрст. Зато теперь я знаю, что читали на досуге (каторги на них нет) и чем вдохновились создатели дома-2.

Прочитано в рамках группового чтения в клубе "Читаем классику вместе"