Размышления о Кристе Т.

Ни слова о постаревших сиренях

Я бы мог рассказать о Кристе Т. Даже не смотря на то, что почти ничего о ней не знаю. О ком вообще я что-либо знаю? О той девушке, которую видел пару секунд в метро сегодня вечером, или о той, что не отвечает на письма уже месяц, или все же о выдуманной героине произведения Кристы Вольф? Автор сообщает достаточно биографических сведений, чтобы нарисовать портрет Кристы Т. Можно описать ее обособленность от коллектива в школьные и студенческие годы, попытку стать счастливой «благодаря» и «вопреки», рассказать о ее муже и детях, смерти слишком ранней и несправедливой.

Криста Т. всегда стояла особняком и это ей не нравилось. Ее можно понять, кому понравится роль одиночки. Самое честное признание, которое я наблюдал в течение моей жизни, это были слова девушки: хочу стать как все. Криста Т. высказала нечто подобное, более того она почти воплотила слова в жизнь: стала домохозяйкой, мамой для детей, женой для мужа, оригинальной забавой для любовника. По мнению автора, Криста даже тут сумела соригинальничать, т.к. для всего ее окружения быть как все становилось уже не модным. Что я бы еще мог сказать о героине? Она умеет изобразить с помощью трех красок тоску: красной, синей и зеленой. Не желает мириться с данностями, теми самыми, которые перила. Любит стихи Евтушенко, это не страшно. Я бы мог, взять героиню из книги, а рассказать в рецензии о себе, о девушках, которые встречались в моей жизни, о том, почему они не похожи на Кристу Т. и что из этого следует. Я бы мог сказать, что образ героини совсем не оригинальный, а в некоторых литературных поджанрах даже банальный. Что понравиться читателю она вряд ли способна, ее жизнь вряд ли вызовет эмоциональный отклик, но все же в ее описании есть что-то заставляющее читателя (я не знаю насчет читательницы) заняться рефлексией.

Но есть один нюанс. Криста Вольф могла назвать героиню своей книги любым именем, но назвала ее Кристой. При этом книга не автобиографична, по крайней мере явно. Писательница очень сильно пытается показать героиню со стороны, обмануть читателей предположениями вместо фактов, записками и письмами вместо прямых мыслей, но внутреннее единство все равно слишком очевидно. И что делать мне, читателю? Ассоциировать писательницу с героиней было бы попыткой приобщить фантазию к жизни. Я этого не хочу. В моих мыслях может раскручиваться в обратном направлении огромная спираль образов, на одном из витков - реальные воспоминания и ассоциации к ним: книжные списки, голова на плече в долгой поездке, россыпь стихов, подлинная улыбка, смеющиеся глаза, пение у костра. И тут же рядом книжные, не настоящие, не сопоставляемые с жизнью, но остающиеся в памяти. Может быть, там нашлось бы место для Кристы Т. – героини не самой интересной, но и не проходной, если бы у нее не было бы связи с писательницей, которая из ревности забирает у меня образ героини, и пытается сделать подмену. У нас есть право смешивать реальное с вымышленным, придавать живым людям книжные черты и наоборот. Еще больше права на это у сочинителя, но мириться с этим не всегда получается.

Я бы мог использовать героиню, чтобы заткнуть дыры в собственном непонимании многих аспектов жизни, использовать ее как эталон или мерку в попытках понять сложную социальную игру «отношения между людьми». Много чего бы я мог, но писательница, создавшая героиню, сама же и отвратила меня от ненужных попыток и заблуждений. Мир книжный не многим лучше мира реального, смешение их малополезно и смешно со стороны. И над всем «звенит в пустоте свирельной лжи мотивчик неуловимый».

Криста Т. стала для меня антиподом Симора; точнее, проекцию Кристы Т., умершей подруги, я с самого начала принялась странно противопоставлять проекции Симора, умершего брата. Потому, наверное, что обе истории блуждают по тропинкам одних и тех же целей, да и приходят к одинаковому результату — констатации собственной беспомощности в тонком искусстве некромантии. И тут возникает вопрос, почему с Кристой Т. у меня ничего не вышло. Где-то посреди книги я пишу неправильный ответ: «А разгадка одна — рассказчик. Либо он готов подарить дорогому умершему герою всепрощающую, не вопрошающую любовь, либо нет», подразумевая под этим, что у Кристы Вольф не хватило любви для воскрешения персонажицы. Такой грубоватый вывод был продиктован тем, что, во-первых, героиня намеренно удаляется от рассказчицы: Криста Т. — особенная, значительная подруга, но не лучшая, да и взаимность чувств явно ставится под сомнение, другие люди предъявляют свои права на Кристу Т. Во-вторых, писательница увеличивает дистанцию этим своим «Криста Т. — литературный образ», с порога объявляя, что всё происходящее — мокьюментари.

Потом я решила оправдать рассказчицу и решила, что сама Криста Т. всему виной; она — тот самый заключенный из теории игр, который отказывается сотрудничать. Лучше окончательно растворится в этом своем небытии, чем позволит себя осмотреть. Наконец, я могу более-менее сформулировать, почему эта история кажется мне настолько достоверной и при этом так мало задевает: тому, кто хоть раз представлял собственное исчезновение из мира, легко поставить себя на место Кристы Т., а вместе с этим поднимается возмущение — кто-то после твоей смерти будет тебя придумывать. Это особенно ужасно, если ты так ничего и не создашь — ведь разница между тоном биографии того, кому уже уготовано место в вечности (пусть он хоть гитлер) и биографии матери троих детей, жены, подруги и — и все — колоссальна. «Знаете, каким он парнем был?» vs «Какого художника потеряли» — с вечным сомнением в том, что это мир действительно что-то потерял, а не только ты и семья.

Самое искреннее чувство, которое у меня вызывает эта книга — интерес, который обычно испытывают к утраченным рукописям и в особенности — к мирам, покинутым собственными творцами.

Много ли мы знаем о своих друзьях? Доверяют ли они нам самое сокровенное? Советуются ли в важных жизненных вопросах? Что нас связывает: простая симпатия, стечение обстоятельств, одинаковые увдечения, общность жизненных позиций? Задумываемся ли мы об их жизни? Учит ли нас чему-нибудь их пример? Все эти вопросы невольно возникают, пока читаешь книгу Кристы Вольф. Книгу яркую, исповедальную, беспощадную к себе, очень честную. Удивительно, что такую книгу написала женщина. Строго, без сантиментов и самооправданий главная героиня анализирует всё, что знает о своей умершей подруге. Размышляя о Кристе Т., она оценивает и собственную жизнь, превращения, которые произошли в ней за пару десятков лет, изменения устремлений, желаний и отношения к людям. Захватывающе интересно, хотя где-то даже изматывающе. Очень концентрированный текст, ни одной лишней запятой, прекрасная, ёмкая и метафоричная форма изложения. Философская книга, которая требует специального настроя и душевных затрат, но доставляет огромное удовольствие.

На небе вороны,
Под небом монахи,
И я между ними,
В расшитой рубахе.
Лежу на просторе,
Легка и пригожа.
И солнце взрослее,
И ветер моложе.

(Юрий Шевчук/ДДТ, "На небе вороны"/"Белая птица")

Говорят, что время лечит. Даже воспоминания о смерти самого близкого человека постепенно отходят на второй план. Такова наша природа, без этого мы просто сошли бы с ума. Но порой бывают случаи, когда и после смерти человека память о нем продолжает ярко оставаться в сознании. Это не обязательно должно быть проявлением любви по отношению к противоположному полу, иными словами - партнеру, любимому человеку. Порой наша сильная привязанность может быть направлена и к другу, подруге, бабушке, дедушке.

Криста Т. была незаурядной личностью. Она выделялась из общей толпы. Возьмите какую-нибудь фотографию своего школьного времени, где вы находитесь в окружении других одноклассников. Среди улыбающихся лиц детей уже видны те, кто немного не похож на остальных. Возможно, они станут выдающимися художниками, музыкантами, писателями, а, может, и нет. Криста Т. с детства была особенной. Как часто бывает с такими личностями, она обладала недюжинными интеллектуальными способностями, и это нравилось людям. Она их притягивала. Когда она была рядом, им хотелось поудобнее устроиться и просто слушать ее. Слушать так, как меломаны слушают бардовские песни, собравшись у костра. В огне весело полыхают поленья, гитаре аккомпанирует дивный голос певца, а идиллию завершают время от времени трескающиеся в огне деревяшки.

Знакомство и близость с такими людьми, это нечто, что можно назвать праздником, который всегда с тобой. Праздник с тобой, когда ты с ним/ с ней.

Говорят, нет незаменимых людей. Но давайте представим старое и уникальное здание. Например, петербургскую "Башню грифонов". Мы можем достать из нее несколько кирпичей, строение от этого, конечно же, не рухнет, но навсегда будут потеряны его составляющие части. Мы можем заменить недостающие кирпичи другими, новыми, или, наоборот, такими же старыми, как и оригинал, но все равно это будут уже другие кирпичи. Настоящие, те, что были свидетелями многих людских драм, кирпичи уже потеряны.

Так же и с Кристой Т. Есть много людей и умнее ее, и красивее, и обаятельнее. Но ее-то, Кристы уже нет. Она незаменима. Так же, как и незаменим любой человек. Каждый из нас является одним из кирпичей уникальной башни. Криста Вольф показала своим произведением, насколько важна может быть жизнь всего одного человека. Да, роман написан очень сумбурно, все в нем переплетается, но разве наша жизнь идет по натоптанной колее? Книга является отражением действительности. В вопросе Кристы Т., к сожалению, эта действительность оказалась трагичной.

03:39

P.S. Песня "Белая птица" посвящена памяти первой жены Юрия Шевчука Эльмире Бикбовой, скончавшейся в 24 года от рака.

Автор размышляет о своей умершей подруге.
Почему именно Криста Т.? Похоже на лесбийскую привязанность.
Практически не запомнила деталей, помнится война, отрешенность Кристы ото всех и всего - может быть, именно этим она и привлекала?
Не знаю... Впечатления неоднозначные.