Бердяев Николай - Русская идея

Русская идея

Год выхода: 2007
примерно 277 стр., прочитаете за 28 дней (10 стр./день)
Чтобы добавить книгу в свою библиотеку либо оставить отзыв, нужно сначала войти на сайт.

В работе «Русская идея», представленной вниманию читателей в настоящем издании, философ исследует «русскость», таинственную субстанцию «русской души». Размышления Бердяева охватывают исторические события от Крещения Руси до Октябрьской революции, неразрывно связанные с деятельностью Аввакума, Петра I, Чаадаева, Достоевского, Соловьева, Ленина.

Лучшая рецензияпоказать все
Shishkodryomov написал(а) рецензию на книгу
Оценка:

Русский - это не нация, это идея.

Вряд ли кто-то узнает что-то новое о русском менталитете, прочитав "Русскую идею" Бердяева, кроме, конечно, исторического отсутствия у русского духа имперских амбиций. В остальном же книга и не призвана открывать кому-то глаза. Здесь должным образом собрана и систематизирована информация о российских мыслителях, когда-либо болевших за судьбу своего народа, определенным образом его идентифицируя и предлагая свои способы каких-либо изменений... Труд проделан автором огромный, оценки деятелей блещут своею субъективностью, но конкретно мне точка зрения Бердяева близка, потому от книги я получил реальное удовольствие.

Чем больше всего удивляет сам Бердяев - этому человеку не нужно отстраивать никаких структуры для сравнения, даже мысленно, он оперирует каким-то всепроникающим чувством, которое может и не логично, но производит впечатление. При этом он не забывает оценивать всех и каждого с точки зрения человеческой совести и мир российской словесности очень скоро окрашивается в бердяевские краски. Почему словесности? Собственно, действительно, сборник у Бердяева получился в какой-то большей мере о литераторах, этому вопросу писатель посвятил отдельный семинар, объясняя форму российской философии, которая менее социальна, нежели западная, а потому у нас не было таковых нахлебников на зарплате, которых величали "философы", не было эпохи ренессанса.

Как я это понимаю, Россия никогда не жировала до такой степени, чтобы позволить себе культурное свинство, оплатить неких признанных жрецов, чтобы они при этом еще начинали трепать судьбу великой страны. Игра в бисер у нас всегда велась за незамедлительный наличный расчет. Был некий период, зовущийся "русским ренессансом" (серебряный век), но его представители были однообразными и однообразно упоротыми, их Бердяев в присущей ему джентльменской манере называет "поклонялись не только Богу, но и Дионису". Кому-то, впрочем, они, безусловно, все, как на подбор, нравятся. Что еще раз подтверждает тот факт, что все они в основном похожи. И не нужно уповать на собственную тягу к разнообразию.

Именно потому наши философы напрямую связаны с литературной деятельностью. Один мой знакомый, например, в настоящий момент защищает диссертацию на философском факультете на тему сравнения Толстого и Достоевского. В России не было философов, которые бы более характерно выразили русский дух. Таким образом, русская идея у нас с полным набором мыслей о религии, самоидентификации и без людей, которые открыто называли себя философами. Мне кажется, что именно это и связано напрямую с особенностями национального характера, у нас никогда не любили дармоедов-умников, которые целыми днями ходят из угля в угол в своих туниках, а при этом не занимаются ничем полезным. Мы предпочитаем их попроще и обличенных должной степенью власти.

"Русская идея" рассматривает полный набор деятелей, преимущественно 19 века, частично обращаясь в век 18-й, к Радищеву, и заканчивая веком 20-м, самим Бердяевым. Мысль о менталитете отслежена Бердяевым исторически, он даже предлагает некую связь, в которую, впрочем, я не поверил, ибо придерживаюсь здесь мнения Льва Толстого - не люди выдвигаются в определенное время, а время выдвигает определенных людей. Также, Бердяев немного задалбливает своей манерой сравнивать людей в выводах, это выглядит надуманным и порою не так и важно. Другое дело, что надумано, конечно, у него абсолютно все, но в ходе повествования это совершенно незаметно. Текст производит впечатление максимально объективного.

Терминологически произведение мне показалось довольно простым, это хорошее свойство автора, который использует специальные слова только в тех случаях, когда избежать их уже невозможно, но, к сожалению, книга требует какого-то общего представления о русской литературе 19 века. В противном случае имена Писемского, Чернышевского, Льва Шестова покажутся только именами. Не считая самого себя вовсе не подготовленным в данной области, и я периодически натыкался на людей, которых никогда не читал. Да и одного чтения, определенно, мало. Скажем, ну, знал я Чернышевского в школе, но ничего кроме какой-то идеализированности и общей скучности оттуда не вынес.

В любом случае, большое спасибо Николаю Бердяеву за его труд, сам бы я никогда в подобном ключе русскую литературу оценить не смог. Произведение, как я понимаю, хотя бы в части последней главы, где делаются выводы о природе большевизма, было запрещено при советской власти, да и, насколько я помню сам начало девяностых, когда все бросились читать Бердяева, сам автор не был в чести после революции. Это делает образ автора еще более притягательным.

Рекомендую всем, кто хочет систематизировать свои представления о русской мысли 19 века, всем, кого данный вопрос особо интересует, всем, кто любит Бердяева. Книга написана широко, необъятно охватывает историю, философию, литературу и психологию. Автор - несомненный монстр, способный делать выводы о глобальном, проникший абсолютно везде и постучавшийся во все двери.

Доступен ознакомительный фрагмент

Скачать fb2 Скачать epub Скачать полную версию

0 читателей
0 отзывов




Shishkodryomov написал(а) рецензию на книгу
Оценка:

Русский - это не нация, это идея.

Вряд ли кто-то узнает что-то новое о русском менталитете, прочитав "Русскую идею" Бердяева, кроме, конечно, исторического отсутствия у русского духа имперских амбиций. В остальном же книга и не призвана открывать кому-то глаза. Здесь должным образом собрана и систематизирована информация о российских мыслителях, когда-либо болевших за судьбу своего народа, определенным образом его идентифицируя и предлагая свои способы каких-либо изменений... Труд проделан автором огромный, оценки деятелей блещут своею субъективностью, но конкретно мне точка зрения Бердяева близка, потому от книги я получил реальное удовольствие.

Чем больше всего удивляет сам Бердяев - этому человеку не нужно отстраивать никаких структуры для сравнения, даже мысленно, он оперирует каким-то всепроникающим чувством, которое может и не логично, но производит впечатление. При этом он не забывает оценивать всех и каждого с точки зрения человеческой совести и мир российской словесности очень скоро окрашивается в бердяевские краски. Почему словесности? Собственно, действительно, сборник у Бердяева получился в какой-то большей мере о литераторах, этому вопросу писатель посвятил отдельный семинар, объясняя форму российской философии, которая менее социальна, нежели западная, а потому у нас не было таковых нахлебников на зарплате, которых величали "философы", не было эпохи ренессанса.

Как я это понимаю, Россия никогда не жировала до такой степени, чтобы позволить себе культурное свинство, оплатить неких признанных жрецов, чтобы они при этом еще начинали трепать судьбу великой страны. Игра в бисер у нас всегда велась за незамедлительный наличный расчет. Был некий период, зовущийся "русским ренессансом" (серебряный век), но его представители были однообразными и однообразно упоротыми, их Бердяев в присущей ему джентльменской манере называет "поклонялись не только Богу, но и Дионису". Кому-то, впрочем, они, безусловно, все, как на подбор, нравятся. Что еще раз подтверждает тот факт, что все они в основном похожи. И не нужно уповать на собственную тягу к разнообразию.

Именно потому наши философы напрямую связаны с литературной деятельностью. Один мой знакомый, например, в настоящий момент защищает диссертацию на философском факультете на тему сравнения Толстого и Достоевского. В России не было философов, которые бы более характерно выразили русский дух. Таким образом, русская идея у нас с полным набором мыслей о религии, самоидентификации и без людей, которые открыто называли себя философами. Мне кажется, что именно это и связано напрямую с особенностями национального характера, у нас никогда не любили дармоедов-умников, которые целыми днями ходят из угля в угол в своих туниках, а при этом не занимаются ничем полезным. Мы предпочитаем их попроще и обличенных должной степенью власти.

"Русская идея" рассматривает полный набор деятелей, преимущественно 19 века, частично обращаясь в век 18-й, к Радищеву, и заканчивая веком 20-м, самим Бердяевым. Мысль о менталитете отслежена Бердяевым исторически, он даже предлагает некую связь, в которую, впрочем, я не поверил, ибо придерживаюсь здесь мнения Льва Толстого - не люди выдвигаются в определенное время, а время выдвигает определенных людей. Также, Бердяев немного задалбливает своей манерой сравнивать людей в выводах, это выглядит надуманным и порою не так и важно. Другое дело, что надумано, конечно, у него абсолютно все, но в ходе повествования это совершенно незаметно. Текст производит впечатление максимально объективного.

Терминологически произведение мне показалось довольно простым, это хорошее свойство автора, который использует специальные слова только в тех случаях, когда избежать их уже невозможно, но, к сожалению, книга требует какого-то общего представления о русской литературе 19 века. В противном случае имена Писемского, Чернышевского, Льва Шестова покажутся только именами. Не считая самого себя вовсе не подготовленным в данной области, и я периодически натыкался на людей, которых никогда не читал. Да и одного чтения, определенно, мало. Скажем, ну, знал я Чернышевского в школе, но ничего кроме какой-то идеализированности и общей скучности оттуда не вынес.

В любом случае, большое спасибо Николаю Бердяеву за его труд, сам бы я никогда в подобном ключе русскую литературу оценить не смог. Произведение, как я понимаю, хотя бы в части последней главы, где делаются выводы о природе большевизма, было запрещено при советской власти, да и, насколько я помню сам начало девяностых, когда все бросились читать Бердяева, сам автор не был в чести после революции. Это делает образ автора еще более притягательным.

Рекомендую всем, кто хочет систематизировать свои представления о русской мысли 19 века, всем, кого данный вопрос особо интересует, всем, кто любит Бердяева. Книга написана широко, необъятно охватывает историю, философию, литературу и психологию. Автор - несомненный монстр, способный делать выводы о глобальном, проникший абсолютно везде и постучавшийся во все двери.

Alknost написал(а) рецензию на книгу
Оценка:

Сквозь труды этого патриарха русской философии я продирался без малого полтора года. Иногда было почти интересно, но по большей части я недоумевал зачем купил эту книгу. Если попробовать резюмировать идеи автора (неблагодарное, конечно, занятие), то получится что-то вроде: славяне и русские в частности - совершенно особый народ (-ы), которому (-ым) суждено вдохнуть в современное существование новый смысл и направить западную цивилизацию. Русские - противоречивый народ, славящийся своими крайностями. Он должен принести миру новое понимание христианства.
Как видно, идеи не сказать, чтоб очень новые. Достоевский говорил о чём-то подобном. Казалось бы, можно прочесть один раз, повысить самооценку и захлопнуть книгу, никогда более не возвращаясь к Бердяеву и только изредка его поминая добрым словом. Но тут начинаются детали. Оказывается, Бердяеву не нравятся ни капитализм, ни коммунизм, ни домократия, ни тоталитаризм. Нравится ему некая абстрактная свобода, которя внутри человека и не детерменирована внешним миром (или как-то так). И такую свободу может дать только религия, точнее: только христианство. Прочитав этот пассаж, я подумал:"И этот человек считается величайшим русским философом!"
С такой постановкой вопроса я в корне не согласен. Нет, конечно, позиция Николая Александровича имеет право на существование, её даже можно назвать интересной, но меня от подобного благолепия увольте.
Я хочу видеть свою страну великой и счастливой. И возгласы типа "Россия не создана для демократии" никак этому не помогают. И уж конечно я хочу её видеть светской - насчёт религии мне ближе позиция Зигмунда Фрейда (статья "Будущее одной Иллюзии").

Enseika написал(а) рецензию на книгу
Оценка:

Запоздалое письмо г-ну Бердяеву

Правда — в мелочах

Вроде бы общеизвестное место, но вы в своих трудах часто о нём забываете, наклеивая яркие ярлычки на русский народ, а в автобиографии — и на себя.
Недавно я прочёл несколько ваших книжек: "Самопознание", "Русскую идею" и "Истоки и смысл русского коммунизма". Знаете, название последней я бы изменил на "Истоки и религиозный смысл идей коммунизма в России". Согласен, название менее удобоваримо, но ведь обычно это мало смущает философов, верно? Теперь объясню, чем вызвано моё предложение.
Во-первых, вы утверждаете, что русскому народу присущи полярные черты: склонность к анархизму и вера в царя батюшку, мессианство, подчас перерастающее в национализм, и всеобщая коммюнотарность, жестокость и человеколюбие и проч. и проч. Лихо, лихо, Николай Александрович. Вы судите о нём, как об одном человеке, Пете, скажем, или Васе, забывая, что народ -- это нечто более сложное, более противоречивое и — что главное — в целом, в нём очень мало ярко выраженных черт.
Довольно просто проверить, присущи ли эти черты русскому народу, как вы говорите. Оглядываясь только на русскую историю, мы можем так сказать. Но посмотрите в сторону Европы. Её народы обладают не менее сложной структурой и ровно то же самое можно сказать и о них.
Вы доказываете, что русскому народу свойственно, к примеру, искание социальной правды, ожидание царства божьего на земле. Что же, разве не было это свойственно также равнинам Фландрии эпохи Лютера и Брейгеля Старшего, третьему сословию в 1789 году во Франции, Гарибалдьди и его краснорубашечникам? А чем коммюнотарность русского народа лучше мютюэлизма парижан в 1871 году?
В вашей книге указано, что народничество — чисто русское явление. Неверно: оно имело место и в Германии.
Во-вторых, вы говорите о тоталитарности мышления русского человека. Назовите мне любую революцию, произошедшую до 1917 года, где непросвещённое большинство не восприняло бы революции тоталитарно?
В-третьих, вы с пафосом открываете старую истину: революцию атеистов восприняли религиозно. До вас об этом заявил Есенин в "Инонии", Ходасевич в "Путём зерна" и. т. д., но в первую очередь Блок.

...Так идут державным шагом,
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.



В-четвёртых, прекрасный у вас стиль, типа "Толстой не так переживал проблему духа, как Достоевский... Тот был поменьше, тот побольше..." Вообще-то, по идее, мыслитель сначала объясняет о Толстом, о Достоевском, а уж потом кидается оценками; либо ссылок бы побольше накидал на худой конец.

У вас здорово получается рассказывать о русских мыслителях и литераторах. Порой мелькают очень прозорливые идеи, действительно профетические: о неразрывной связи и зыбкой грани между утопией и антиутопией, о реставрации кап. строя и. т. д.
Поймите меня правильно: я люблю русских и русскую культуру, быть может, не меньше вашего, но, чтобы вынести пристрастное суждение, необходимо быть беспристрастным в рассуждении. Нужна точность, а не летучие оценки и термины-ярлыки, наводнившие ваши книги, в т. ч. эгоцентричную автобиографию. Именно эгоцентричную, хоть вы и открещиваетесь от этого в предисловии. Снять с неё религиозный туман и что от неё останется? Тем паче, снимешь, и окажется, что она гораздо беднее "Опытов" Монтеня.
Отчуждение и социальность, барство и демократичность, трезвость и тяга к трансцедентному – этот набор есть у многих; "яд спасительных противоречий" терзает нас и зовёт вперёд. Не стоит ради этого звать св. дух.
К сожалению, ваша раздутость вредит нам, потомкам. Многие ссылаются на ваше авторитетное мнение, когда хотят оправдать поступки "великой мессианской ролью русского народа". Опомнитесь.

garatty написал(а) рецензию на книгу
Оценка:

В то время, как на российской земле происходило “строительство” коммунистического общества, когда между нациями советского государства стирались различия, и формировался новый тип - советского человека. В одном европейском городе Николай Бердяев пишет трактат "Русская идея", которым пытается осмыслить этапы появления и развития русской мысли в исторической ретроспективе и через призму религиозных исканий.

"Русская идея" - это почти учебник философской мысли России, которая появилась не так уж и давно, но во всей красе. Масоны, декабристы, идеалисты 30-ых, 40-ых годов, западники, славянофилы и многие другие. Все это породил XIX век - век расцвета не только русской литературы, но и параллельно с ней и русской мысли. Бердяев показывает градацию взглядов популярных и не очень популярных мыслителей России. При этом взгляды этих люди по-своему оригинальны и отличны друг от друга.

Он говорит о противоречивости русского человека, противоречивость его черт характера: страсть к деспотизму и анархизму, к смирению и к бунту, к жалости и к насилию. Он подмечает, что в России с одинаковым уважением почитались как святые, так и лихие разбойники. И эта противоречивость выражается и в метании русской мысли от одной крайности к другой. Он описывает и атеизм Белинского, и глубокую религиозность Хомякова, при этом обе эти философские черты называет очень русскими. Здесь и выражается эта противоречивость русской идеи.

Очень любопытна мысль о том, что анархизм является чисто русской идеей и куда более уместен в России, чем в европейских странах. Анархизм он обнаруживает чертой очень большого количества мыслителей любого крыла и правого, и левого, и глубоко религиозного, и атеистического. Достоевского он, например, называет религиозным анархистом. Он называет анархизм выходом из вечного искания русским народом Царства Божьего на земле

Анархизм противоположен не порядку, ладу, гармонии, а власти, насилию, царству кесаря. Анархия есть хаос и дисгармония, т.е. уродство. Анархизм есть идеал свободной, изнутри определяемой гармонии и лада, т.е. победа Царства Божьего над царством кесаря



Исконно русской чертой он также называет неприязнь по отношению к государству. И в этом находит очень забавнейший момент. В самой крупной стране мира, народ не любит своё государство.

При всем при этом Бердяев остается объективным. Будучи глубоко верующим и православным человеком он, не стесняясь, говорит о порочности церкви и разложении её изнутри, в то время как многие русские революционеры жили практически "святой" жизнью. Об отлучении Льва Толстого от церкви он говорит как о страшной глупости, а над органом это сделавшим (Св. Синоде) чуть ли не насмехается. Все это очень занимательно.

Большой вопрос, можно ли было признать Синод органом церкви Христовой и не был ли он скорее органом царства кесаря. Отказаться от Толстого значило отказаться от русского гения, в конце концов отказаться от русского призвания в мире.



Это произведение открыло мне множество имен, о которых я даже и не слышал раньше, но чьи взгляды имели очень оригинальную окраску. А его размышления над взглядами Достоевского и Толстого будут интересны любому почитателю их творчества. (Хоть он и безапелляционно называет Федора Михайловича антисемитом.) Ко всему прочему эта книга написана очень приятным и ясным языком, что делает чтиво захватывающим. Сразу видно, что на Бердяева значительное влияние произвели различные художественные литературы, которые помогли отточить ему свое перо.

P.S.

Русский народ - религиозный по своему типу и по своей душевной структуре. Религиозное беспокойство свойственно и неверующим. Русские атеизм, нигилизм, материализм приобретали религиозную окраску.



Партия Народной Воли была последним сильным проявлением старых революционных течений. Желябов был главным ее выразителем. Фигура героическая. Очень интересны его слова, сказанные им на процессе 1 марта: "Крещен в православии, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в истину и справедлиовсть этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетенных и слабых и, если нужно, то за них пострадать: такова моя вера".

Your-lucky написал(а) рецензию на книгу
Оценка:

Н. А. Бердяев - легендарный знаток русской души, человек, внесший огромный вклад в развитие философской и социально-политической мысли в России. По сей день на него регулярно ссылаются в научных работах, посвященных исследованию российского менталитета, русского характера, психологии россиянина. Безусловно, мне было интересно узнать, с чем это связано. Я обратилась к "Русской идее", потому что надеялась найти в этой работе основные характеристики сознания русского человека, ключевые черты его мышления, особенности его поведения. В общем, я ожидала, что это будет скорее психологическое исследование, чем анализ литературы, который был мною обнаружен в процессе прочтения Бердяевского текста.

Сие произведение показалось мне запредельно сложным для восприятия. Человеку, обладающему скудным багажом знаний в области общественной мысли XIX века, за данную книгу лучше не браться. На мой взгляд, это будет потраченное в пустую время, т.к. при всей изысканности и одновременной простоте слога Бердяева он пишет о вещах, которые сложно осознать, будучи незнакомым с работами авторов, на которых он ссылается. О некоторых персонах я вообще слышала впервые. Однако, это даже хорошо. Именно благодаря "Русской идее" я открыла для себя великолепного Владимира Соловьева и его работу Смысл любви .

Тем не менее, даже несмотря на то, что мне было достаточно трудно пробираться сквозь тернии "Русской идеи", кое-что меня зацепило. Наверное, это то немногое, что я поняла и осознала. В первую очередь, безграничная любовь Бердяева к своему народу. Это чувствуется уже с первых страниц книги. Только человек безгранично влюбленный в свой народ, может наделить его таким одухотворенным характером. Не совру, если скажу, что после прочтения этой книги начинаешь испытывать подлинную гордость тем, что являешься россиянином, наследником великого прошлого своей страны.

admin добавил цитату 5 лет назад
Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность как и в русской равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими огромными пространствами и оформить их. У русского народа была огромная сила стихий и сравнительная слабость формы. Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он. не знал меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на категории и конечно. Не так у русского народа, как менее детерминированного, как более обращенного к бесконечности и не желающего знать распределения по категориям. В России не было резких социальных граней, не было выраженных классов. Россия никогда не была в, западном смысле страной аристократической, как не стала буржуазной. Два противоположных начала легли в основу формаций русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм; вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт. Но никогда русское царство не было буржуазным, и определении характера русского народа и его призвания необходимо делать выбор, который я назову выбором эсхатологическим по конечной цели. Поэтому неизбежен также выбор века, как наиболее характеризующего русскую идею и русское призвание. Таким веком я буду считать XIX в., век мысли и слова и, вместе с тем, век острого раскола, столь для России, характерного, как внутреннего освобождения и напряжённых духовных и социальных исканий.
admin добавил цитату 5 лет назад
Интеллигенция была поставлена в трагическое положение между империей и народом. Она восстала против империи во имя народа. Россия к XIX в. сложилась в огромное мужицкое царство, скованное крепостным правом, с самодержавным царем во главе, власть которого опиралась не только на военную силу, но также и на религиозные верования народа, с сильной бюрократией, отделившей стеной царя от народа, с крепостническим дворянством, в средней массе своей очень непросвещенным и самодурным, с небольшим культурным слоем, который легко мог быть разорван и раздавлен. Интеллигенция и была раздавлена между двумя силами — силой царской власти и силой народной стихии. Народная стихия представлялась интеллигенции таинственной силой. Она противополагала себя народу, чувствовала свою вину перед народом и хотела служить народу. Тема "интеллигенция и народ" чисто русская тема, мало понятная Западу. Во вторую половину века интеллигенции, настроенной революционно, пришлось вести почти героическое существование, и это страшно спутало ее сознание, отвернуло ее сознание от многих сторон творческой жизни человека, сделало ее более бедной. Народ безмолвствовал и ждал часа, когда он скажет свое слово. Когда этот час настал, то он оказался гонением на интеллигенцию со стороны революции, которую она почти целое столетие готовила.
admin добавил цитату 5 лет назад
Теме оправдания культуры принадлежало в русском сознании большее место, чем в сознании западном. Люди Запада редко сомневались в оправданности культуры. Они почитали себя наследниками средиземноморской греко-римской культуры и были уверены в священности ее традиций. Вместе с тем эта культура представлялась им универсальной и единственной, весь же остальной мир варварским. Это было особенно остро у французов. Правда, Ж.-Ж. Руссо усомнился в благе цивилизации (это слово французы предпочитают слову «культура»). Но то было явление исключительное, почти скандальное, и вопрос ставился иначе, чем у русских. Мы увидим разницу с Л. Толстым. У русских нет культуропоклонства, так свойственного западным людям. Достоевский сказал: все мы нигилисты. Я бы сказал: мы, русские, апокалиптики или нигилисты. Мы апокалиптики или нигилисты потому, что устремлены к концу и плохо понимаем ступенность исторического процесса, враждебны чистой форме. Это и имел в виду Шпенглер, когда сказал, что Россия есть апокалиптический бунт против античности, т. е. против совершенной формы, совершенной культуры. Но совершенно ошибочно мнение о. Г. Флоровского, что русский нигилизм был антиисторическим утопизмом. Нигилизм принадлежит русской исторической судьбе, как принадлежит и революции. Нельзя признавать историческим лишь то, что нравится консервативным вкусам. Бунт есть также историческое явление, один из путей осуществления исторической судьбы. Русский не может осуществлять своей исторической судьбы без бунта, таков уж этот народ. Нигилизм типически русское явление, и он родился на духовной почве православия, в нем есть переживание сильного элемента православной аскезы. Православие, и особенно русское православие, не имеет своего оправдания культуры, в нем был нигилистический элемент в отношении ко всему, что творит человек в этом мире. Католичество усвоило себе античный гуманизм. В православии сильнее всего была выражена эсхатологическая сторона христианства. И в русском нигилизме можно различать аскетические и эсхатологические элементы. Русский народ есть народ конца, а не середины исторического процесса Гуманистическая же культура принадлежит середине исторического процесса. Русская литература XIX в., которая в общем словоупотреблении была самым большим проявлением русской культуры, не была культурой в западном классическом смысле слова, и она всегда переходила за пределы культуры. Великие русские писатели чувствовали конфликт между совершенной культурой и совершенной жизнью, и они стремились к совершенной, преображенной жизни. Они сознавали, хотя и не всегда удачно выражали это, что русская идея не есть идея культуры. Гоголь, Толстой, Достоевский в этом отношении очень показательны.
admin добавил цитату 5 лет назад
Когда в XIX в. в России народилась философская мысль, то она стала по преимуществу религиозной, моральной и социальной. Это значит, что центральной темой была тема о человеке, о судьбе человека в обществе и в истории. Россией не был пережит гуманизм в западноевропейском смысле слова, у нас не было Ренессанса. Но может быть, с особенной остротой у нас был пережит кризис гуманизма и обнаружена его внутренняя диалектика. Самое слово «гуманизм» употреблялось у нас неверно и может вызвать удивление у французов, которые считают себя гуманистами по преимуществу. Русские всегда смешивали гуманизм с гуманитаризмом и связывали его не столько с античностью, с обращением к греко-римской культуре, сколько с религией человечества XIX в., не столько с Эразмом, сколько с Фейербахом. Но слово «гуманизм» все-таки связано с человеком и означает приписывание человеку особенной роли. Первоначально европейский гуманизм совсем не означал признания самодостаточности человека и обоготворения человечества, он имел истоки не только в греко-римской культуре, но и в христианстве. Я говорил уже, что Россия почти не знала радости ренессансной творческой избыточности. Русским был понятнее гуманизм христианский. Именно русскому сознанию свойственно было сомнение религиозное, моральное и социальное в оправданности творчества культуры. Это было сомнение и аскетическое, и эсхатологическое. Шпенглер очень остро и хорошо характеризовал Россию, сказав, что она есть апокалиптический бунт против античности.
admin добавил цитату 5 лет назад
Социализм у русских носил религиозный характер и тогда, когда был атеистическим. Устанавливают три периода русской социалистической мысли. Социализм утопический, влияние идей Сен-Симона и Фурье; социализм народнический, наиболее русский, более близкий к идеям Прудона; социализм научный, или марксистский. Я бы прибавил к этому еще четвертый период — социализм коммунистический, который можно определить как волюнтаристический, экзальтирующий революционную волю.Многие замечательные ученые-специалисты, как, например, Лобачевский или Менделеев, не могут быть в точном смысле причислены к интеллигенции, как и, наоборот, многие, ничем не ознаменовавшие себя в интеллектуальном труде, к интеллигенции принадлежат. В XVIII в. и в начале XIX в. у нас настоящей философии не было, она находилась в младенческом состоянии. И еще долго у нас по-настоящему не возникнет философской культуры, а будут лишь одинокие мыслители. Мы увидим, что наша философия будет прежде всего философией истории, именно историософическая тема придает ей тоталитарный характер. Настоящее пробуждение философской мысли произошло у нас под влиянием немецкой философии.