От одного взгляда на его пациентов кровь стынет в жилах. Операции, которые он проводит, страшнее пыток. Из-под его скальпеля выходят звери, которые способны мыслить, обладают даром речи и горят желанием расквитаться со своим создателем. Но Доктора Моро охраняет кровавый Закон, который держит в страхе весь Остров. Кто же возьмет верх – жестокий экспериментатор или его жертвы? Написанная на заре жанра фантастики, эта захватывающая драма до сих пор остается непревзойденным образцом фантастического триллера.
Про уродов и людей
Этот роман, как большинство известных романов Герберта Уэллса относится к жанру фантастики. Но, позвольте, как раз фантастики здесь не очень много, да, фантастичным нужно признать допуск того, что с помощью вивесекции можно из млекопитающего одного вида создать представителя другого вида.
Но этот допуск настолько груб, что его нельзя поставить в один ряд с теми изобретениями, которые предсказывали великие фантасты и они позднее воплощались в жизнь. Превращение одного вида в другой, даже, если потенциально и возможно (о технической стороне подобной манипуляции мы пока не имеем представления), то, скорее, это какие-то гормональные и информационные технологии, но никак не хирургия.
Роман же Уэллса мне представляется в большей степени философски-психологическим, в какой-то мере его можно отнести даже к антиутопии. Используя фантастические условия развития сюжета, автор пытается исследовать животную составляющую цивилизованного человека.
На момент написания романа от обоснования Дарвином теории эволюции прошло всего каких-то 30-40 лет. Трудно шло привыкание человечества к мысли о том, что оно не есть продукт разового проявления Божьей воли, а следствие длительной, растянувшейся на миллионы лет эволюции, пусть и по велению Божьему. Принадлежность к животному миру, происхождение от обезьяны, заставляло задуматься о том, насколько животное начало еще присутствует в человеке.
Роман Уэллса именно об этом. Мутанты острова доктора Моро имеют сходные черты с теми животными, из которых их создали. Но и в жизни мы постоянно сталкиваемся с этим феноменом. Как часто мы находим четко проявляющиеся черты какого-либо животного в конкретном человеке. Кому не встречались люди-птицы с острым взглядом, резкими движениями, птичьим наклоном головы. А рыжие остроносенькие мягкие и ласковые дамочки, напоминающие лисичек, очень часто встречающийся в жизни типаж. Попадаются люди напоминающие свиней, зайцев, котов, собак, и даже змей.
И, когда мы хотим подчеркнуть какую-то черту человека, мы часто используем "животные" эпитеты: грязный, как свинья; злой, как собака; ласковая, как кошка; толстокожий, как слон; хитрый, как лис; грубый, как медведь, и еще можно привести массу примеров. Это, ведь, тоже неспроста.
Животное начало присутствует в человеке, а вот, что нужно для того, чтобы оно возобладало над человеческим, и пытается разобраться Уэллс. И он приходит к заключению, что, по большому счету все держится на двух вещах: на боге и законе.
На острове роль Бога играет сам доктор Моро, закон же - запрет на вкушение крови. Когда рушится вера в Бога, когда Боги гибнут, вспомните, именно в эти же годы Ницше провозглашает, что Бог умер, снимается важнейший обруч, сдерживающий животное в человеке. Ведь, Бог - это страх ада (или Дома страданий на острове Моро), это - мораль, формирующая закон. И первые законы от Бога, они фундамент следующих закон, которые уже являются плодом творчества людей, но вектор уже задан.
Так вот, Бог умер, закон нарушен и ничто уже не сдерживает животную сущность, рвущеюся из цивилизованного человека в условиях, когда цивилизация утрачена и главным становится выживание, а в этом деле у животного гораздо больше опыта, чем у человека, вот и выходит звериная сущность на первый план.
Но, есть здесь и вторая линия - гордыня человека-ученого, дерзнувшего вообразить себя богом. Но "люди", созданные им "по образу и подобию своему" настолько несовершенны, зверь настолько силен в них, что такое искусственное общество, состоящее из искусственных людей, обречено на быструю и полную катастрофу. Сотворение себе подобных искусственным путем - не есть дело человека, предупреждает Уэллс. И трудно с ним не согласиться
Про уродов и людей
Этот роман, как большинство известных романов Герберта Уэллса относится к жанру фантастики. Но, позвольте, как раз фантастики здесь не очень много, да, фантастичным нужно признать допуск того, что с помощью вивесекции можно из млекопитающего одного вида создать представителя другого вида.
Но этот допуск настолько груб, что его нельзя поставить в один ряд с теми изобретениями, которые предсказывали великие фантасты и они позднее воплощались в жизнь. Превращение одного вида в другой, даже, если потенциально и возможно (о технической стороне подобной манипуляции мы пока не имеем представления), то, скорее, это какие-то гормональные и информационные технологии, но никак не хирургия.
Роман же Уэллса мне представляется в большей степени философски-психологическим, в какой-то мере его можно отнести даже к антиутопии. Используя фантастические условия развития сюжета, автор пытается исследовать животную составляющую цивилизованного человека.
На момент написания романа от обоснования Дарвином теории эволюции прошло всего каких-то 30-40 лет. Трудно шло привыкание человечества к мысли о том, что оно не есть продукт разового проявления Божьей воли, а следствие длительной, растянувшейся на миллионы лет эволюции, пусть и по велению Божьему. Принадлежность к животному миру, происхождение от обезьяны, заставляло задуматься о том, насколько животное начало еще присутствует в человеке.
Роман Уэллса именно об этом. Мутанты острова доктора Моро имеют сходные черты с теми животными, из которых их создали. Но и в жизни мы постоянно сталкиваемся с этим феноменом. Как часто мы находим четко проявляющиеся черты какого-либо животного в конкретном человеке. Кому не встречались люди-птицы с острым взглядом, резкими движениями, птичьим наклоном головы. А рыжие остроносенькие мягкие и ласковые дамочки, напоминающие лисичек, очень часто встречающийся в жизни типаж. Попадаются люди напоминающие свиней, зайцев, котов, собак, и даже змей.
И, когда мы хотим подчеркнуть какую-то черту человека, мы часто используем "животные" эпитеты: грязный, как свинья; злой, как собака; ласковая, как кошка; толстокожий, как слон; хитрый, как лис; грубый, как медведь, и еще можно привести массу примеров. Это, ведь, тоже неспроста.
Животное начало присутствует в человеке, а вот, что нужно для того, чтобы оно возобладало над человеческим, и пытается разобраться Уэллс. И он приходит к заключению, что, по большому счету все держится на двух вещах: на боге и законе.
На острове роль Бога играет сам доктор Моро, закон же - запрет на вкушение крови. Когда рушится вера в Бога, когда Боги гибнут, вспомните, именно в эти же годы Ницше провозглашает, что Бог умер, снимается важнейший обруч, сдерживающий животное в человеке. Ведь, Бог - это страх ада (или Дома страданий на острове Моро), это - мораль, формирующая закон. И первые законы от Бога, они фундамент следующих закон, которые уже являются плодом творчества людей, но вектор уже задан.
Так вот, Бог умер, закон нарушен и ничто уже не сдерживает животную сущность, рвущеюся из цивилизованного человека в условиях, когда цивилизация утрачена и главным становится выживание, а в этом деле у животного гораздо больше опыта, чем у человека, вот и выходит звериная сущность на первый план.
Но, есть здесь и вторая линия - гордыня человека-ученого, дерзнувшего вообразить себя богом. Но "люди", созданные им "по образу и подобию своему" настолько несовершенны, зверь настолько силен в них, что такое искусственное общество, состоящее из искусственных людей, обречено на быструю и полную катастрофу. Сотворение себе подобных искусственным путем - не есть дело человека, предупреждает Уэллс. И трудно с ним не согласиться
Странная такая ситуация: с одной стороны, это не первое мое знакомство с Уэллсом, а с другой - всё равно что первое. А всё дело в том, что когда-то я уже пыталась его читать, но только в оригинале - "Зеленую дверь" и еще начинала "Машину времени", но очень быстро сдулась. Думала еще - и за что это его так нахваливают? А вот сейчас нашла в хорошем переводе да с шикарной озвучкой - и поняла, за что.
За атмосферу. Для меня лично атмосфера фантастического триллера в обрамлении всех этих викторианских джентльменов стала чем-то, поистине ломающим шаблоны. Вот представьте такую ситуацию: человека, потерпевшего кораблекрушение, вылавливает небольшая шхуна. Выловить-то выловили, а дальше с ним что делать? Капитан видеть его не хочет, а пассажир забрать его с собой не может - он живет на острове, где явно происходит что-то загадочное. В наше время его бы огрели веслом по темечку - и обратно в море. А здесь - нееет, его вежливо взяли с собой на остров, приютили, обогрели, спасали от всяких опасностей, галантно переубеждали и даже не набили морду, когда он начал по глупости устраивать им апокалипсисы. Для меня это что-то за гранью добра и зла.
А еще очень удивляет, что многие относят это произведение к ужасам. Не знаю, что бы мне пришло в голову в детстве, но сейчас это кажется такой социальной фантастикой. Вспоминается, кстати, "Собачье сердце" Булгакова и главный вопрос. Что делает человека человеком? Что мы получим, если с помощью науки и медицины попытаемся из животного сделать человека? Будет он вести себя, как человек или как животное? А как он будет мыслить? А как он будет взаимодействовать с себе подобными и с настоящими людьми? Какая у него будет личность? И чем является для человека та самая пресловутая "душа", которая вроде бы есть, но ее почему-то не получается найти?
Вот эта философская составляющая производит на современного читателя куда большее впечатление, чем фантастическая - к фантастике-то мы привыкли. Да что тут скрывать - мы и не к такой еще фантастике привыкли. И пусть сейчас Уэллса физически невозможно воспринимать так же, как и в 19м веке, он неизменно производит впечатление. Хочется продолжить знакомство с ним.
Изучение природы делает человека в конце концов таким же безжалостным, как и сама природа
Искушенный современный читатель сможет найтит в книге много изъянов. Но стоит учитывать, что книга написана в 1896. Именно она дала толчок к созданию похожих и в чем то более удачных сюжетов. Уэллсу же особо не на что было опереться в своих фантазиях, только на свой собственный вымысел. И я скажу, что он молодец. Справился со своей задачей мастерски. Книга получилась насыщенной событиями, многие из которых способны поразить читателя, особенно читателя конца 19 века.
Роман подталкивает задуматься о сходствах и различиях в природе людей и животных: так ли уж далеко мы стоим от них на эволюционном пути; о возникновении религии: вдруг с нами в далеком прошлом произошла похожая история; о людях примеряющих на себя роль бога.
Для меня остался непонятен вопрос чем же питались все, живущие на острове существа. При полном запрете на мясо и рыбу остаются только фрукты и орехи. Думаю ограничения в еде стали еще одним поводом к бунту.
Моро, если честно, считаю садистом. Желание сделать научное открытие это одно, а вот идти к этому открытию причиняя нестерпимую боль живым существам, под их постоянные невыносимо-отчаянные крики, это уже нездоровые отклонения в психике.
И снова классик фантастики меня приятно удивил. Помню, как восторгалась книгой "Машина времени", которая вошла в число моих любимых произведений, и "Остров доктора Моро" понравился не меньше. Хотя это тяжёлая, мрачная книга, всё же она легко и быстро читается, к тому же Герберт Уэллс так погружает в сюжет, что не хочется терять ни минуты, а читать и читать.
Не буду рассказывать о сюжете подробно, но упомяну, что действие происходит на острове, населённом загадочными, даже жуткими существами. По воле случая учёный Эдвард Прендик оказывается в том таинственном месте, где странные существа восхваляют доктора Моро. Так кто же такой этот доктор? Неужели он проводит опыты над людьми? Его соратник Монтгомери, который явно что-то скрывает, тоже не вызывает доверия. Но настойчивое желание Прендика докопаться до истины приводит к катастрофическим последствиям.
Редко при чтении меня посещает такое гнетущее ощущение... И уж тем более я не ожидала подобного чувства от чтения научной фантастики. Я испытывала и жалость к невинным существам, ставшим жертвами опытов, и страх за будущее Прендика, Моро и Монтгомери. Моё отношение к доктору не было однозначным: я и переживала за него, и в то же время негодовала из-за того, чему он подверг несчастных существ, на какое существование обрёк их.
Финал получился логичным, именно такого завершения романа и следовало ожидать. Не могут эксперименты над чужими жизнями пройти бесследно. И "Остров доктора Моро" в очередной раз подтверждает важность нравственной ответственности учёных за свои действия.
Книжное государство (объект ОФИС)
Я в некоторой степени несправедлива в отношении Герберта Уэллса - всё-таки один из отцов-основателей жанра. Но что поделать - мы не читаем книги в строгом хронологическом порядке, и поэтому довольно проблемно отключиться от современных романов и фильмов, сложных идейно и сюжетно, по-настоящему пугающих, детализированных, в пользу чего-то простого, предсказуемого и немного наивного. Впрочем, в данном случае нельзя даже сделать скидку за идею, потому что "Остров доктора Моро" - это тот же самый миф о Франкенштейне, возомнившем себя творцом и наказанном за излишнюю самоуверенность. Но если при всём своём страшном внешнем облике создание Франкенштейна всё-таки чувствует и ощущает себя человеком, творения доктора Моро остаются животными, из которых они и "сделаны", человеческое в них вложено искусственно и поддерживается не менее искусственными запретами - Законом. Насколько этого человеческого хватит - всего лишь вопрос времени. И потому возвращение полуживотных в животный мир не пугает, не удивляет, но видится закономерностью. В какой-то степени пугать должна та лёгкость, с которой Моро приступает к опытам над животными, то равнодушие исследователя, с которым он конструирует живых существ и населяет ими остров. Будь он тёмным гением, роман приобрёл бы определённый лоск и стиль, но потерял в реализме. Потому что пугают не опереточные злодеи, пугают обычные люди.
Наконец, очень важен посыл, заложенный в роман аж в конце XIX века - где та грань, которую нельзя преступать? где заканчивается наука и начинается этика?.. В этом, несомненно, гениальность Уэллса, обладавшего главным качеством, необходимым любому фантасту - не просто фантазировать над внешними характеристиками мира, но предвидеть развитие его внутреннего содержания и ставить такие вопросы, актуальность которых будет расти с каждым днём. И очень жаль, что эта мысль в романе не получила должного развития. Вообще, у меня осталось ощущение того, что роман "не доделан", как не доделанной оказалась несчастная пума. Не хватило ни описаний, ни осмысления, ни развития главной мысли. И в некоторой степени забавно, что главный недостаток романа, на мой взгляд, был отмечен его же героем - "в моем уме промелькнула мысль о страшной бесцельности событий, происходящих на острове".
Впрочем, хотя у меня с фантастами XIX - первой половины XX вообще отношения не складываются, Уэллс пока остаётся в моём списке перспективных авторов.
По словам Моро, главное различие между человеком и обезьяной заключается в строении гортани, в неспособности тонкого разграничения звуков – символов понятий, при помощи которых выражается мысль.
– Не ходить на четвереньках – это Закон. Разве мы не люди? – Не лакать воду языком – это Закон. Разве мы не люди? – Не есть ни мяса, ни рыбы – это Закон. Разве мы не люди? – Не обдирать когтями кору с деревьев – это Закон. Разве мы не люди? – Не охотиться за другими людьми – это Закон. Разве мы не люди?
Я вышел на воздух, в дремотный жар полуденного солнца, и, пройдя мимо главных ворот, по-прежнему запертых, повернул за угол ограды. На воздухе крики звучали еще громче. Казалось, будто в них сосредоточилось все страдание мира. Все же, думается мне (а я с тех пор не раз думал об этом), знай я, что в соседней комнате кто-нибудь страдает точно так же, но молча, я отнесся бы к этому гораздо спокойнее. Но когда страдание обретает голос и заставляет трепетать наши нервы, тогда душу переполняет жалость.
“знай я, что в соседней комнате кто-нибудь страдает точно так же, но молча, я отнесся бы к этому гораздо спокойнее. Но когда страдание обретает голос и заставляет трепетать наши нервы, тогда душу переполняет жалость.”
“радость и страдание не имеют ничего общего ни с раем, ни с адом. Радость и страдание… Эх! Разве религиозный экстаз ваших теологов – это не райские гурии Магомета? Множество мужчин и женщин, живущих только радостями и страданиями, разве не носят они на себе, Прендик, печать зверя, от которого произошли! Страдание и радость – они существуют для нас только до тех пор, пока мы ползаем во прахе…”