Левая рука Бога

Время не-избранных

Первое, чем притягивает взгляд роман Алексея Олейникова «Левая рука Бога» — тревожная и противоречивая обложка. Красивый, статный парень приобнимает за талию не менее эффектную рыжую девушку — только вот за спинами у них разворачивается почти апокалиптический пейзаж, да и жест главного героя не столько повелительный, сколько защитный, рефлексивный... Что надвигается на них из-за кадра, пока невидимое читателю?

Роман выдержан в духе классической антиутопии. Действие разворачивается в 2035 году — достаточно далеко, чтобы допустить самые фантастические события, и достаточно близко, чтобы вызвать неуютное чувство узнавания. Пятнадцатилетний Денис Ярцев — один из главных героев — в нашем году ещё даже не родился, но «события давно минувших дней», которые он бодро рапортует на уроке истории, звучат для современного читателя почти пророчески:

— Пятнадцать лет назад, — выпалил он. — В две тысячи восемнадцатом году, когда государство российское переживало смуту, в просинце восемнадцатого года, то есть в январе по старому стилю, выборный глава страны Гатин внезапно умер, и оказалось, что только он мог управлять страной. Видя, что страна катится в пропасть, в свои руки власть взял Михаил Саблин, тогдашний воевода в Югороссии. Он двинулся на Москву и его поддержали все настоящие отчизнолюбы, все, кому была дорога́ Россия. Войска повсеместно переходили под его руку, особенно отличились кавказские добровольческие дружины...

С холодной беспощадностью историка автор ставит вопрос: что произойдёт с государственной системой, замкнутой на одного человека, если этот человек внезапно исчезнет? А затем даёт подробный ответ — один из многих возможных, но пугающе правдоподобный.

Смута побеждена. На смену Российской Федерации пришёл Новый Российский Союз, который находится в глухом противостоянии со странами Запада и примкнувшей к ним «Окраиной». В России, при помощи братского китайского народа и Особого приказа, подозрительно напоминающего опричнину, наведён железный порядок. Теперь в ней установлено общество абсолютной справедливости, где каждому дано по умениям и потребностям. Но так ли это на самом деле?

Какой у тебя жизненный разряд, какие способности, такие и возможности.
Хочешь в гимнасий — будь добр, сдавай испытания. Хочешь сменить работу — сдавай испытания. Думаешь, что можешь достичь большего — сдавай испытания. Хочешь выйти из доли иждивения — разряда населения, которое кормит, поит и одевает государство, — сдавай испытания.
Каждый год, в июне, ПОРБ запускает общенародные испытания, для детей и взрослых. По итогам можно перевестись в школу более высокого уровня, подняться в должности или заработать надбавку к жалованию — зарплата ведь тоже от показателя жизненного разряда рассчитывается...

Беспощадная справедливость, подчинившая себе страну, железным циркулем делит людей на равных и тех, кто ещё равнее. Далеко ли пойдёт дочь «дольщицы», всю свою жизнь видевшая лишь нищету и беспробудное пьянство матери? Скорее всего, она так и не покинет пределы вонючего подъезда с перегоревшей проводкой. Пределы касты.

Автор поочерёдно фокусирует внимание на шести героях из разных социальных слоёв, что позволяет ему изобразить общество будущего с исчерпывающей полнотой. Судьба — и ежегодные общенародные испытания — свели в одном школьном классе честного «разрядника» Дениса, представителей «золотой молодёжи» Машу и Аслана, презираемых ими «дольщиков» Катю и Ярослава — и даже дочку приходского священника Улиту, тихую и незаметную, словно мышка. В каждом из них живёт своя мечта и боль. Именно эта боль становится двигателем сюжета, когда в приморском городке Суджуке запускается смертельно опасный научный эксперимент.

В недрах Колдун-горы обитает живая чернота — якобы обузданное учёными коллективное бессознательное, та самая неуловимая материя, из которой ткнутся сны, фантазии, творческие озарения... Тульпы. В терминологии романа это созданная «рыбаком» — то есть оператором установки «Невод» — психоформа. Самая слабая из них представляет собой не более чем бесплотный фантом, самая сильная — потенциально всемогуща. Но какого Левиафана выудят из глубин подсознания не подготовленные «рыбаки», а простые девятиклассники, раздираемые собственными страхами и страстями?

Будь эта книга написана в Америке — особенно кем-нибудь из сценаристов Marvel — школьники-операторы наверняка стали бы супергероями в развевающихся накидках. Конечно, не обошлось бы без внутренних метаний и срывов — но к финалу дарованную им Силу непременно обуздали бы и построили за её счёт будущее светлое и блестящее, словно голливудские декорации.

К счастью или к сожалению, Алексей Олейников работает совсем в другом жанре — и делает ставку на правдоподобное развитие событий. Если первую треть романа автор неспешно вводит читателя в созданный им мир, то с момента поездки на Колдун-гору сюжет несётся, как обвал — неудержимый и непоправимый. И читатель, лихорадочно листая страницы, постепенно смиряется с мыслью, что чуда не произойдёт. Недаром в одной из ключевых сцен появляется образ Медеи: вся вторая половина книги имеет отчётливый привкус древнегреческой трагедии или «сказки ужаса», в которой ты можешь стоптать семь пар железных башмаков, сгрызть семь железных хлебов — и всё равно не одолеть вековечное зло.

«Левая рука Бога» страшна именно своим предельным правдоподобием. Научно-фантастический элемент в ней проработан настолько, что уже не получается отстраниться от истории, как от фантазии автора, нервно отмахнуться — да это просто выдумка! Порой сюжет даже увязает в избыточной «матчасти», которую хочется пролистнуть, торопясь узнать, что же случится дальше. Однако эта «матчасть» и обеспечивает такое глубокое погружение в книгу — наряду с яркими, выпуклыми характерами героев, их узнаваемыми словечками и типичным для подростков поведением.

Заслуживает упоминания и стилистика романа. Язык, которым он написан — густой, сложный, образный — может поначалу смутить читателя, привыкшего к литературе попроще и поплоще. Но именно такая книга станет отличным перекидным мостиком к Дине Рубиной, а там и Владимиру Набокову — за которых бесполезно браться, если ты не умеешь получать удовольствие от метафор и самого звучания текста.

Ярослав шёл мимо крохотных дворов, заплетённых виноградной лозой, в которых — поверх деревянных заборов, выкрашенных серой и зелёной краской, — он видел привычный хлам — ржавые холодильники, скелеты кроватей, доски, кирпичи, посуду, стоптанную обувь.
Все эти вещи, как в замедленной записи, казались Ярославу следами бесшумных взрывов. В каждом дворе взрывалась жизнь чьей-то семьи, каждая картинка — месяц, а то и год, осколки ползли сквозь тягучий воздух, пока внезапно не кончалась плёнка.
Их домик был в самом конце улицы, дальше над ними поднимался крутой склон горы с зеленеющей травой. По склону вилась пыльная серая дорога, уходила на перевал, ползла по пологому хребту. Каждый раз, когда Ярослав смотрел на неё, лениво думал, что когда-нибудь поднимется по ней, будет толкать гору ногами, будет топтать её загривок, с которого каждый год по ним прямой наводкой бьёт бора...

Вердикт? Книга страшная и сильная, вполне отвечающая своему названию масштабом поднятых тем. Возможно, она и не вызовет желания перечитывать её часто — но поставить её на полку рекомендуется однозначно.

Как прививку. Как метроном.

Наверное, обложка романа Алексея Олейникова «Левая рука Бога» не совсем подходит к его содержанию, за фигурами обнимающихся молодых людей сразу и не рассмотришь апокалиптический задник. Автор с помощью автографа сообщил мне, что изображение на обложке и название романа (кстати, где-то я такое название уже видел) от него зависели «в очень малой степени». Знакомые проблемы… Я знаю истории некоторых привередливых авторов, отчаянно бившихся с издателями за обложки и названия книг, после чего их книги вообще нигде не выходили, поэтому более ничего по этому поводу писать не стану.

Автор отвечает за качество содержания. Вот о нём и поговорим. Книжка написана хорошим литературным языком (что в нынешней отечественной фантастике не всегда, к сожалению, присуще) внятно транслирующим читателю происходящие в романе события и переживания героев. Есть, правда, досадные опечатки, которые почему-то пропустил корректор (если он был) и следы поспешной редактуры: фамилия одного из руководителей страны, который в рассматриваемом автором варианте отечественной истории внезапно умер в 2018 году, на разных страницах необъяснимо флуктуирует. То он – Гатин, то – Никитин, то снова – Гатин…

Я всегда с уважением относился к социальной, твёрдой, научной фантастике. Роман «Левая рука Бога» удачно примеряет на себя всю тройку вышеприведённых определений и – в большей или меньшей степени – соответствует каждому из них. Автор достоверно и доступно обосновывает научную подоплёку происходящего, рассказывая о секретном проекте «Невод» и его трагических результатах – вот вам и научность. Подробно описывает не всегда приятные реалии возможного ближайшего будущего нашей страны – Нового Российского Союза, а для подобных прогнозов нынче нужна определённая смелость и широкий кругозор. Уверенно показывает историю и устройство придуманного им общества, отношения в нём и его противоречия – вот и социальность. Успешно, с необходимой долей сарказма и пиетета, даёт портрет деятельности ПОРБ (Приказа общественного развития и благоустроения) и его подразделений (Словесного надзора и Службы охраны детства). Что касается «твёрдости», то она, конечно, в этом романе относительная, как и в любом произведении, тяготеющем к гуманитарной области фантастики. Тем не менее, считать роман «Левая рука Бога» фантастикой научной, безусловно, можно, хоть в нём и действуют силы инфернальные, мистические.

Замечательно, что не перевелись в России писатели, пытающиеся заглянуть в будущее не сквозь победно-розовые очки, смело работающие с темами предупреждения, погружающие читателя в антиутопические сферы. Радует, что есть авторы, понимающие всю бессмысленность бесконечного перекраивания прошлого, которое (перекраивание) никому ничего не даёт. Ещё одно несомненное достоинство писателя Алексея Олейникова – его солидный опыт работы над произведениями для подростков и о них. Автор чувствует себя на этой творческой стезе свободно во всех измерениях, как птица в воздухе, обостряя конфликты через восприятие своих юных героев до запредельного уровня и выводя читателей на новые горизонты понимания и осмысления.

Чтобы несколько снизить пафос, который зазвучал у меня уже практически фанфарами, скажу, что захваченный и очарованный событиями финала романа я был вынужден вернуться на землю, споткнувшись о пропущенную редактором смешную ошибку автора, а именно: «большие ладони» одного из героев, «поросшие чёрным волосом…» на странице 369.
ТщательнЕе надо всё-таки, тщательнЕе…

Что рождает сон души?

Если на западе антиутопии появляются с завидной регулярностью в широком диапазоне — от развлекательно-приключенческих до социально-публицистических, то в отечественной фантастике долгое время царило затишье, нарушившееся лишь недавно и сразу несколькими романами. На сей раз рассмотрим книгу Олейникова «Левая рука бога».

Начнем с языка, поскольку с первой же страницы бросается в глаза обилие вроде бы и незнакомых, но составленных из привычных корней слов — телострой, светоплат. Попытки избавиться от иностранных слов для России не в новинку, по меньшей мере со времен Екатерины Великой. В данном случае автор так подчеркивает искусственность устройства общества. Своеобразная ретроспективная эволюция откатила нормы языка до 19 века. При этом очевидная благоглупость поразительным образом сочетается с действительно удачными находками. Занятно, что устами персонажей автор и недоумевает о смысле лингвистической реформы, и признает, что название имеет особое значение. Хотя речь идет об обычном переформатировании сознания с помощью нового смыслового ряда. А переформатирование нужно, чтобы убедить людей в необходимости новой системы...

Да, какая же антиутопия без тоталитарной системы! В данном случае сказываются политические симпатии автора. Многое заимствовано из худших черт Советского Союза — например, публичное лицемерие или жесткое подавление инакомыслие, и при этом резкий разрыв между бедными и богатыми, злоупотребление полномочиями. Драпировка из нарочитой «русскости», с акцентом на вышеупомянутую лингвистическую реформу. Интеграция в геополитическое пространство Китая на правах слабого сателлита.

Но хотя Олейников целенаправленно сужает место действия до Нового Российского Союза, можно попытаться спрогнозировать, что произошло с другими государствами. Одна из ключевых подсказок — водородные двигатели, пришедшие на смену бензиновым. Это не только изменение структуры энергоносителей, но и кардинальное перекраивание экономического расклада в целом. Китайские производственные мощности при низких затратах на перевозку — новый Шелковый путь и морские суда — делают Китай мировым лидером. Европейские страны могут закрыть от него свои рынки, но не азиатские, африканские и латиноамериканские, поэтому немного странно выглядит преклонение перед западными товарами, которые явно будут проигрывать по технологиям.

Что тогда нужно Китаю от России? Как и следует из романа — продукты, рынки сбыта и передовая наука. И что тогда в теории должно достаться Европе или США? Экономическое падение, скачок преступности, бунты мигрантов. При отсутствии жесткой реакции со стороны государства — ослабление центральной власти и усиление корпораций, вплоть до создания своих армий. И возникает вопрос, а хуже ли российский сценарий? При полицейском контроле и скудных гарантированных нормах соцобеспечения, но без разгула преступности и реальной угрозы голода. Не меньшее ли это зло из возможных? Но отвлечемся от социально-политического подтекста и обратим взор на художественную сторону повествования.

Зажатый между Колдун-горой и морем, южный городок с колоритным названием Суджук. Галечные пляжи, осенние набережные, корабли у причалов. Воздух и солнце, рай для детворы и подростков. Но рай ли? Подростки всегда удаются Олейникову, вот и здесь получились яркие живые образы — бунтарей и тихушниц, наглецов и скромняг, романтиков и циников. Влюбленности и соперничество, непонимание и обида. Типичные подростковые беды, плещущиеся в мелкой лужице школьной жизни. Плещущиеся — но до поры. Один из сюжетных узлов находится в гимнасии, элитном и чуть загадочном. Углубленная и расширенная программа — логично. Упор на световой вертеп... допустим. И психологические тесты, цель которых не вполне понимают рядовые душеведы.

Чтобы поймать второй и основной сюжетный узел, нужно взобраться в горы, миновать сложную систему охраны с несколькими полосами проверки и КПП, а потом опуститься на лифтах глубоко под землю, где бьется жаркое сердце реактора, сгущается темнота в коридорах и громоздятся темно-серые кристаллы в рабочей зоне «Невода». В отечественной фантастике не так уж часто авторы используют тематику ноосферы, еще реже из этого получается что-то путное. Однако Олейников сумел нащупать оптимум в сочетании наукообразной терминологии, грамотно построенной теории, отсылок к мифам и легендам, а также элементов мистики. Генерируя н-поля, исследователи пытаются научиться создавать и контролировать психоформы, которые могут подарить огромную власть и могущество. Или убить всех.

В разворачиваемой интриге, казалось бы, почти нет изъянов. Напротив, напряжение поминутно нарастает с добавлением действующих сторон и лиц, вовлекая читателя в гущу событий. Но при анализе выплывают противоречия. К примеру, ученые считают, что дети из благополучных семей более чувствительны к психоформам. Только вот незадача — четверо из шести ключевых героев живут в неполных семьях, а дома их зачастую ждет непонимание и скандалы. Получается, что недавно лишившиеся семьи подростки еще лучше бы подошли для программы. Другое слабое место — обилие персонажей. Если в цикле «Дженни Далфин и скрытые земли» Олейников мог без ущерба для динамики протянуть сюжетные линии сквозь три-четыре книги, то здесь пришлось утрамбовывать, зачастую скомкивая развитие и кульминацию.

Как антиутопия, книга должна либо убедительно предостерегать, либо четко показывать правильный путь из близящегося тупика, вознаграждая читателей за плутания во мраке. Для первого в романе слишком много заимствовано из советского прошлого, слишком многое недосказано или доведено до абсурда. Что же до рецептов, главная беда Нового Российского Союза — диктат формы над смыслом, буквы над духом. Если сон разума рождает чудовищ, то что породит сон души? Но даже принимая отсутствие настоящей идеи и веры в нее за суть тупика, то выход автор очертил крайне расплывчато, будто нарочно, чтобы подросток сам придумал ответ. Или не придумывал, а пожав плечами, потянулся к новой компьютерной игре, чтобы показать врагам — арабам, коммунистам, американцам, зомби — где раки зимуют!

Итог: антиутопичные приключения ручной работы, но не вполне удачно скроенные.

Мир этой книги страшен. Причём страшен он не только потому, что все антиутопии так или иначе неприятны (залог этого - в самом названии жанра), но потому что он парадоксальным образом "узнаваем" (хотя, казалось бы, как можно узнать будущее?). Однако все признаки этого жуткого, искорёженного мира взяты из нашей реальности, мы можем проследить, как ниточку протянуть из клубка - ага, вот вам будущая (по Олейникову, разумеется) борьба за чистоту русского языка и отказ от иноземных товаров, вот религиозное безумие, вот та несвобода, которую люди, выросшие в этих условиях, даже не будут за таковую воспринимать... Злой и едкий ум автора легко показывает нам, до чего мы можем докатиться. Делает он это настолько убедительно, что невольно прикидываешь: доживу ли я до этого кошмара? Да, всего лишь 2035 год, похоже, доживу...
Лазейки, какой-то мало-мальской надежды на просветление, в этом мире нет, и не ищите. Взрослые заняты вопросом выживания. Подростки, главные герои книги, выросли в этом мире и принимают его условия за данность. Искать в них что-то, что подскажет о "светлом" будущем, бесполезно. У них свои проблемы, причём подчас не детские, и совсем уж недетские желания и амбиции. Из них лезет та же тьма, что изо всех остальных. Т.е. привычной надежды - через будущие поколения - Олейников нас лишает: а чего мы хотим, каких воспитываем, такой мир и получим.
Образ тьмы, осязаемой, полной жутких порождений-тульп - основной в романе. Это "оружие", н-поле, с помощью которого возможны самые невероятные вещи. Это и человеческая душа, потерявшая что-то важное, глухая и слепая за всё возрастающими "хочу": хочу денег (Катя), хочу славы (Улита), хочу всесилия (Ярослав), хочу уничтожить своих врагов (Маша), хочу безнаказанности (Аслан). Ничего хорошего эти люди вытащить из н-поля, праматерии не смогут. Олейников показывает подростков не созидающими, а разрушающими - себя, мир вокруг, и не способных противостоять соблазнам, бушующим в их душах. Единственный герой, в чьём сердце этого сжирающего начала нет, Денис занимает позицию "моя хата с краю". Читатель ждёт, что он, раз уж ему выпал дар не быть подверженным н-полю, спасёт ситуацию, как-то всё разом исправит, может, даже вернёт, как было - пусть мир и дурной, но он хотя бы спокойный, пока не выпустили из тьмы демонов. Однако этого не происходит: в том мире героя нет и быть не может. Это только в американских боевиках забитый мальчик вдруг спасает мир. Нет, в будущем России каждый сам за себя, так что и героя-спасителя, способного на самопожертвование, там нет. Поцелуй Дениса, которым он мог, казалось бы, чудесным образом разбудить от омрачения свою принцессу, оказывается не более, чем чмоком в щёчку. Остановил её внутреннего дракона не он.
А тот, кто остановил - человек не из их времени, не из их мира. Он не претендует на героизм. Он понимает, что ему вообще в этом мире ничего не светит. Неформал, "пятая колонна", Цветков кажется среди всех этих серых, одинаковых и жутких персонажей единственным живым (цветным) и внутренне свободным. Однако его поступок тоже не героизм, так его не воспринимает и сам персонаж, и читатель. Исправить ничего не возможно. Исправить можно было когда-то, очень давно, когда родители этих подростков были сами молодыми. Теперь поздно. Жизнь НоРСа, жизнь Суджука будет, конечно, восстановлена, однако тьма, вышедшая из людей, уже не вернётся обратно. "Чем всё кончилось?" - хочет узнать умирающий Лагутенко про сон Цветкова, в котором он осознал и сущность н-поля, и сущность этого времени. "Да ничем". Вот вам и весь ответ.

Книгу тяжело читать, но ещё тяжелей оторваться. И сложно её рекомендовать кому бы то ни было. Потому что рекомендуя, хочешь подарить людям удовольствие. Тут его не будет. Ничего, кроме осознания, отрезвления. Однако что с этим делать теперь?

Антиутопия для старших подростков, а в принципе - и для взрослых, написанная в стиле классических фантастических романов двадцатого века. То есть, вещь абсолютно современная, но сделанная так мастерски, так добротно (в хорошем смысле этого слова), как теперь бывает очень редко.
В романе нет ни истерически-дерганой динамичности, ни модных нынче видимых попыток автора нагнетать атмосферу любой ценой. Происходящие события развиваются плавно, незаметно, но с каждой главой набирют обороты. И все катится к своему завершению, обрастая новыми и новыми смыслами, как обрастает свежим снегом ком для снеговика. И чем ближе к концу, тем понятнее, что снеговик выйдет гигантский. А скорее всего - что снежный ком обвалится с горы, превратившись в настоящую лавину, сметающую всё на своем пути.
Несмотря на то, что действие происходит в будущем, многие современные реалии вполне узнаваемы, и от этого становится жутко. Город Суджук, в котором живут герои, похож на все маленькие южные города на берегу моря. Он реален, объемен и узнаваем. Можно увидеть, почувствовать, ощутить и почти дотронуться.
Еще одна замечательная особенность текста - это то, что герои думают и говорят абсолютно достоверно. То есть, вот если она девчонка - она и думает, и говорит как настоящая девчонка, что в написанных мужчинами книгах быает не слишком часто.
Не хочу рассказывать про сюжет. Это нужно читать, а не перессказывать. И собственно, так я бы и закончила: это нужно читать.