«Пустырь» – третий роман Анатолия Рясова, написанный в традициях русской метафизической прозы. В центре сюжета – жизнь заброшенной деревни, повседневность которой оказывается нарушена появлением блаженного бродяги. Его близость к безумию и стоящая за ним тайна обусловливают взаимоотношения между другими символическими фигурами романа, среди которых – священник, кузнец, юродивый и учительница. В романе Анатолия Рясова такие философские категории, как «пустота», «трансгрессия», «гул языка» предстают в русском контексте. В 2012 году роман «Пустырь» вошел в лонг-лист литературной премии «Большая книга». Петербургский художник Наталья Красильникова нарисовала иллюстрации к тексту, в 2013 году эти работы выставлялись в нескольких галереях России.
У этой книги есть навороченное предисловие в 11 (!) частях, из которого становится ясно, что абы кому смыслы не уловить, не по сеньке шапка. Потому как хоть это и просто роман и роман о невозможности романа, но, конечно, не просто. Это же какое позорище было бы: написать просто и понятно. Неет, современные русские не такие романы обязательно предваряют фразами типа
Здесь не стоит искать Антонена Арто, Мориса Бланшо, Михаила Бахтина, Мартина Хайдеггера, Александра Введенского, Андрея Платонова, Франца Кафку. Их не стоит искать, потому что они здесь есть, но дело не в этом.
А? Каков размах? Уже страшно? И так далее, значит, в 11 (!) частях производится мудрёный анализ, читателя неоднократно бьют неумной харибдой об сциллу и всячески рассказывают ему, что, как и в какой очередности нужно будет в романе увидеть. Нужно ли говорить, что я такие предисловия не выношу? Для чего они - и ежу понятно. Нужно же придать значимости, особенно если внутри ее не имеется. Запуганный читатель открывает книгу дрожащими пальцами плебея и готовность его обнаружить там неведомые и непонятные скудному уму сокровища чрезвычайно высока.
После 11 (!) частей предисловия начинается сам "Пустырь", который мне не понравился своей претенциозностью и в общем-то безликостью.
В романе-о-невозможности-романа описывается убогий быт убогой деревни Волглое, которой говорящее название дано не зря. Там действительно всё волглое, сырое и разлагается от тлена и плесени. Вечно идёт дождь, жизнь людей пуста, скучна и темна как самый затхлый погреб. Мы видим библиотекаршу несуществующей библиотеки, депрессивного кузнеца, чумазых детей и неказистого священника, которому нечем заманить людей к своему боссу. Декорации живо напомнили мне посёлок из Сатанинского танго , только разве что без прекрасного градуса венгерского безумия.
Ну а что Волглое и жители? Таких посёлков до фига, и живут там примерно одинаково. А потом в Волглое забредает юродивый бомж, которого местный священник (человек не злой, но и не добрый и никакой не гуманист) приводит к себе домой, одевает, обувает, моет и кормит. Бомж молчит и этим ценен особенно. Не уверена, что я вынесла бы линию с его философствованиями. Но он молчит, и именно благодаря этому замечательному умению, становится лучшим другом почти каждому селянину. Они приходят к юродивому поговорить, поделиться бедами и злосчастиями, в надежде, что этот божий человек передаст жалобы по назначению сразу наверх, минуя навязчивого (и без огонька) священнослужителя. Божий человек молчит. Судя по описанию его внутреннего мира, бомж находится в каком-то коматозе и говорить просто не способен, а способен лишь любоваться капельками на окнах и игрой световых пятен на стене. Священник сперва считает юродивого святым, но потом начинает завидовать и мечтать от бомжа избавиться. Происходят еще некоторые события разной степени драматичности, связанные с другими депрессивными местными жителями, которые не имеют значения для сюжета, потому что вообще не имеют значения в этом универсуме. Однажды бомж уходит и кинематографично стоит на заснеженном пустыре. Всё.
Всё.
Да, именно так.
А вы чё хотели?
А, понимаю. Мне тоже хотелось, чтобы бомж, например, украл церковные деньги, напился, валялся и удрал, прихватив с собой лучшие сапоги священника. И все в нём чтоб разочаровались. И чтобы священник из-за этого предательства разуверился в своей жизни и соблазнил грудастую ключницу. Ну или ещё как-то задорно действие загогулилось. Но "Пустырь" это вам не абы что, а роман с герменевтикой и метавсемнасвете.
Так что вот так, всё.
У этой книги есть навороченное предисловие в 11 (!) частях, из которого становится ясно, что абы кому смыслы не уловить, не по сеньке шапка. Потому как хоть это и просто роман и роман о невозможности романа, но, конечно, не просто. Это же какое позорище было бы: написать просто и понятно. Неет, современные русские не такие романы обязательно предваряют фразами типа
Здесь не стоит искать Антонена Арто, Мориса Бланшо, Михаила Бахтина, Мартина Хайдеггера, Александра Введенского, Андрея Платонова, Франца Кафку. Их не стоит искать, потому что они здесь есть, но дело не в этом.
А? Каков размах? Уже страшно? И так далее, значит, в 11 (!) частях производится мудрёный анализ, читателя неоднократно бьют неумной харибдой об сциллу и всячески рассказывают ему, что, как и в какой очередности нужно будет в романе увидеть. Нужно ли говорить, что я такие предисловия не выношу? Для чего они - и ежу понятно. Нужно же придать значимости, особенно если внутри ее не имеется. Запуганный читатель открывает книгу дрожащими пальцами плебея и готовность его обнаружить там неведомые и непонятные скудному уму сокровища чрезвычайно высока.
После 11 (!) частей предисловия начинается сам "Пустырь", который мне не понравился своей претенциозностью и в общем-то безликостью.
В романе-о-невозможности-романа описывается убогий быт убогой деревни Волглое, которой говорящее название дано не зря. Там действительно всё волглое, сырое и разлагается от тлена и плесени. Вечно идёт дождь, жизнь людей пуста, скучна и темна как самый затхлый погреб. Мы видим библиотекаршу несуществующей библиотеки, депрессивного кузнеца, чумазых детей и неказистого священника, которому нечем заманить людей к своему боссу. Декорации живо напомнили мне посёлок из Сатанинского танго , только разве что без прекрасного градуса венгерского безумия.
Ну а что Волглое и жители? Таких посёлков до фига, и живут там примерно одинаково. А потом в Волглое забредает юродивый бомж, которого местный священник (человек не злой, но и не добрый и никакой не гуманист) приводит к себе домой, одевает, обувает, моет и кормит. Бомж молчит и этим ценен особенно. Не уверена, что я вынесла бы линию с его философствованиями. Но он молчит, и именно благодаря этому замечательному умению, становится лучшим другом почти каждому селянину. Они приходят к юродивому поговорить, поделиться бедами и злосчастиями, в надежде, что этот божий человек передаст жалобы по назначению сразу наверх, минуя навязчивого (и без огонька) священнослужителя. Божий человек молчит. Судя по описанию его внутреннего мира, бомж находится в каком-то коматозе и говорить просто не способен, а способен лишь любоваться капельками на окнах и игрой световых пятен на стене. Священник сперва считает юродивого святым, но потом начинает завидовать и мечтать от бомжа избавиться. Происходят еще некоторые события разной степени драматичности, связанные с другими депрессивными местными жителями, которые не имеют значения для сюжета, потому что вообще не имеют значения в этом универсуме. Однажды бомж уходит и кинематографично стоит на заснеженном пустыре. Всё.
Всё.
Да, именно так.
А вы чё хотели?
А, понимаю. Мне тоже хотелось, чтобы бомж, например, украл церковные деньги, напился, валялся и удрал, прихватив с собой лучшие сапоги священника. И все в нём чтоб разочаровались. И чтобы священник из-за этого предательства разуверился в своей жизни и соблазнил грудастую ключницу. Ну или ещё как-то задорно действие загогулилось. Но "Пустырь" это вам не абы что, а роман с герменевтикой и метавсемнасвете.
Так что вот так, всё.