Естественная история разрушения

Моему дедушке.
Служивший в армии в послевоенной Германии,
ты видел разрушения, о которых пишет автор,
и как бы мне хотелось обсудить с тобой прочитанное.
Посвящаю тебе рецензию - способ размышлять вслух,
как вести диалог не только с читателем.

В сборник эссе "Естественная история разрушения" вошли так называемые Цюрихские лекции автора (посмертная американская версия немецкого сборника "Воздушная война и литература") и три дополнения - эссе об Альфреде Андерши, Жане Амери и Петере Вайсе.

Заинтересовала и заставила взяться за произведение первая и основная часть - эссе о воздушной войне, которая в общем полностью оправдала мои ожидания. Задумывались ли вы когда-нибудь о последствиях Второй мировой войны для Германии? Вспоминая о ней каждое 9 мая (а надо бы гораздо чаще), мы говорим об огромных потерях советского войска и мирного населения, об ужасах войны, Блокаде и разрушении наших городов. Но вряд ли кому-нибудь придёт в голову скорбеть о разрушенных почти до основания немецких городах. Мы всегда вспоминаем только то, что коснулось нас, наших семей или близких друзей и знакомых.

Не могу сказать, что эссе мне понравилось, потому что это не подходящее слово. Скорее оказалось интересным с той точки зрения, что открыло совершенно новую для меня тему. Автор рассказывает о воздушной войне, которая велась против Германии в годы войны и диктовала разрушение немецких городов, не только крупных, таких как Кёльн, Франкфурт-на-Майне, Берлин и Мюнхен, но и множества мелких. По мнению Зебальда, целью стояло не только уничтожение гражданского населения, но и истории и немецкой культуры в целом. Вопрос, о котором я никогда не задумывалась. Разрушение культуры, архитектурного наследия, насколько изменился облик страны и сознание населения, я имею в виду гражданского, простых людей, живущих в маленьких городах.

Будучи писателем и историком литературы, Зебальд интересуется, естественно, в первую очередь последствиями этих разрушений в немецкой литературе. Его произведение посвящено в сущности одной идеи - что разрушения и ужас войны настолько парализовали людей, что они не могли его передать не потому, что не хотели, а потому что не могли. А если что-то и было передано, то сделано это в очень отрывистой, клишированной форме. Интересна мысль, что немалое число пострадавших от воздушных налетов воспринимало это как справедливую кару и даже акт возмездия свыше. В виду чего люди стремились поскорее забыть весь ужас происходящего.

Реальность тотального уничтожения, непостижимая в своей экстремальной случайности, стирается, бледнеет за ходячими формулировками вроде "все стало добычей огня", "роковая ночь" .. и проч. Их функция - маскировать и нейтрализовать переживания, выходящие за пределы постижимого.

Зебальд искренне сокрушается о том, что опыт целой эпохи не отражен должным образом в литературе. Начав своё исследование в этом направлении и раз за разом натыкаясь на неполноту сведений, он определяет это как "отмалчивание".

Конечно, кое-какие подходящие тексты существуют, но то немногое, что сохранила для нас литература, ни по качеству, ни по количеству не сопоставимо с экстремальным коллективным опытом той эпохи.

Небольшое по объему эссе не охватывает всю сложность вопроса, и автор сам в этом признается, но затрагивает множество его аспектов и "позволяет хотя бы отчасти понять, каким образом индивидуальная, коллективная и культурная память обращаются с опытом, превышающим предельную нагрузку", как пишет Зебальд, а главное, заставляет задуматься, и не это ли ценно в литературных произведениях?

Три дополнительных эссе о писателях оказались мне менее интересными, тем более, что (к своему стыду) я никогда о них и не слышала. Они написаны настолько сложным языком и так далеки для понимания обычному читателю, что поспособствовали снижению оценки, За первую часть я бы поставила 4 (из 5), за вторую - никак не больше 3, но сборник на то и сборник, так что несложная арифметика приводит нас к среднему арифметическому.

В каждом из эссе Зебальд дает краткую, иногда весьма фрагментарную, биографию писателя и литературный (или это называется филологический?) разбор основных произведений. Повторюсь, язык повествования очень сложный, наполненный специфическими терминами, узкими понятиями. Приводится очень много сравнений с творчеством других немецких авторов, цитат из работ и биографий, написанных литературоведами.. в общем множество неизвестных имен. Это немного испортило моё впечатление об авторе. Но наверное всё же стоит разделять публицистику и литературоведение, и не отчаиваться, если не до конца понимаешь последнее.

Тот, кого пытали, остается под пыткой навсегда.
Жан Амери

Чаще всего, когда пишут о войне, говорят о странах-победительницах и о них же, как наиболее пострадавших. Между тем у Германии не менее тяжкое наследие, которое, как оказывается, боятся осмысливать и сами германцы.

Первое эссе книги самое страшное. Оказывается, осталось мало свидетельтв тому, как происходили массированные бомбардировки ВВС Великобритании и США городов Германии. Бомбы сбрасывались не на военно-административные объекты, а на гражданское население, чтобы сломить дух нацистской Германии. Города, самые известные - Гамбург и Дрезден, были буквально за ночь сожжены дотла вместе со своими жителями. Обычными людьми, мирным населением, очень разным. Зебальд находит несколько ужасающих описаний того, что осталось после таких бомбардировок. А еще вскрывает феномен, связанный посттравматическим синдромом. Беженцы из сожженных городов начисто забывают о том, что произошло, либо могут вспомнить лишь фрагментарно. И испытывают большие трудности с тем, чтобы описать все в деталях. И стоит ли говорить, что многие просто сходят с ума.

Некогда, глядя пьесы-лауреаты премии Георга Бюхнера, я задавалась вопросом - откуда эти мрачно-вычурные образы безрассудного насилия, тяжких мучений и переосмыслений себя. Эстетизация насилия или молчание - вот удел многих и многих германских творцов конца прошлого века, которые сами сталкивались с насилием в той или иной форме.

Большая часть книги эссе Зебальда посвящена им. Одно из них о неоднозначном персонаже, писателе Альфреде Андерше, который попытался и рыбку съесть, и на стул сесть... в смысле, выставлял себя жертвой, но вполне приспособился к жизни в рейхе. Зебальд доказательно линчует его сомнительыне произведения и высказывания.

Совсем другое автор рассказывает о Жане Амери и Петере Вайсе. Первый (между прочим, блестящий кинокритик) прошел пытки и не стал замалчивать то, что с ним произошло. Его эссеистика документальна и автобиографична, оттого он еще более страшная, чем беллетризированные описания. Второй, писатель и художник, как раз и является лауреатом премии Бюхнера. Образы насилия присутствуют во всех его произведениях, они переосмыслены до утробного ужаса, подспудно тянущего все жизненные силы.

Был ли выбор у жертв насилия - в данном случае военного времени - о чем писать? Война закончилась так давно, но до сих пор человечество разгребает весь этот ужас. И все равно - недостаточно. Недостаточно описаний очевидцев. Жан Амери писал, что нельзя передать словами то, что пережил. Нужно ощущить только ту же боль, тот же ужас, чтобы понять это.

Гибель и перерождение Германии

Это небольшая книга Зебальда - одна из первых попыток исследовать коллективную травму немецкого народа, на долю которого выпало беспрецедентное испытание: к концу войны практически все крупные города Германии лежали в руинах, их исторические центры были буквально стерты с лица земли. Но колоссальные материально-культурные утраты сделались лишь фоном для кошмарных потерь среди мирного населения: сотни тысяч горожан в одночасье лишились крова, десятки тысяч людей были изувечены или погибли под завалами и на объятых пламенем улицах. Зебальд намеренно не касается морально-этической стороны вопроса, походя признавая, что разрушение немецких городов и массовая гибель гражданского населения являлись неизбежным злом, жестоким, но в глазах истории справедливым возмездием, основную тяжесть которого принял на себя, по закону коллективной вины, народ.

Однако невозможно отрицать, что масштабные бомбардировки самым пагубным образом сказалось на спасшихся из-под снарядов. Тем интереснее, что тема это практически никак не поднималась на национальной повестке дня, оказавшись вытесненной куда как более важными насущными вопросами выживания и восстановления городов и инфраструктуры. Кроме того, сильно было (и остаётся даже до сих пор) чувство коллективной вины, а также естественное при такой психотравме замыкание в себе. Простой защитный механизм - не вижу, не слышу и не скажу. Кошмар пережитого, казалось бы, просто атрофировал и притупил чувства людей, отнял слова.

Вот почему попытки немецких послевоенных писателей осмыслить эту травму были немногочисленны и неодинаково хороши. Многие просто пытались с почти документальной точностью и отстраненностью зафиксировать катастрофу, облечь в слова и передать потомкам. Другие стремились создать напряженное, драматичное повествование, выставив напоказ обнажённый нерв трагедии. Доступные литературе языковые средства оказались недостаточными. Надо сказать, что в книге Зебальда содержатся описания кошмарных сцен из гибнущих городов – интересные свидетельства, которые могут шокировать читателя, даже русскоязычного, у которого, в сущности. Не так много причин сочувствовать немецкому населению.

Интересно, что исследователь представляет бомбардировки не столько как спланированную английским военным гением военно-стратегическую операцию - напротив, подчеркивая иррациональность и неэффективность многих её сторон, Зебальд представляет её почти как воплощение слепой стихии. Возможно, здесь и ключ к названию очерка - "Естественная история разрушения". Словно бы народы, пробудив древние хтонические силы, сами же сделались их жертвами. И, что хуже, впервые в таком масштабе подверглась разрушению культура – суть воплощенный логос, противоположность хаосу.

Три очерка, идущие "в довесок" к "титульному", можно расценивать и в качестве своеобразных исллюстраций к краткому экскурсу в историю послевоенной немецкой литературы. Герои этих эссе - Альфред Андерши, Жан Амери и Петер Вайс. Какими увидел их Зебальд? Андерши, запятнавший себя службой в вермахте и пытающийся представить "спрямленную" автобиографию в своих книгах. Амери, его полная противоположность, бывший узник концлагерей, вынужденный жить с этой травмой, вновь и вновь тяжело переживая кошмар перенесенных пыток - который в итоге довел его до самоубийства. Наконец, Вайс, избравший третью судьбу и эмигрировавший из Третьего Рейха, чтобы после войны вернуться на родину наполовину своим, наполовину - чужаком. Откровенно говоря, читать эти эссе было не слишком интересно - слишком много имен и названий, вообще ничего не говорящих русскоязычному читателю. Поэтому интерес эти очерки представляют интерес скорее для круга узких специалистов, остальные могут с чистой совестью их пропустить.

Эссе Зебальда, давшее заглавие и всей книге, хочется рекомендовать. Этот текст помогает чуть лучше представить, как осуществлялся болезненный, непростой переход от Германии нацистской к Германии современной. Коллективная травма и жестокие потрясения, ставшие прологом к долгому переосмыслению и сложной рефлексии – то, без чего не было бы возможно современное благополучие этой страны.

Прежде чем приступить к чтению данной книги, вам следует знать, что аннотация совершенно не отражает её содержания, собственно, как и само название. Итак, перед вами 4 небольших исследования о немецкой литературе послевоенного времени, а вовсе не истории о том, как и почему происходят разрушения и чем руководствуются люди, развязывая войну. (По крайней мере, когда я приступала к прочтению, думала, что именно это меня там о ожидает).
В предисловии к книге сразу дана оговорка о том, что данные эссе являются курсом лекций, которые Зебальд читал во время преподавания на филологическом факультете Цюрихского университета. Из чего я смело могу сделать вывод, что данные эссе исключительно для "подготовленной" публики, а не для того, чтобы каждый обыватель узнал о том, почему немецкие писатели замалчивали тему Второй мировой войны в своих произведениях. К таким выводам я пришла хотя бы потому, что в пример он приводит писателей, которые не были широко известны в России. Именно на их творчестве он и анализирует столь беспрецедентную ситуацию, как "замалчивание" темы разрушения немецких городов английскими ВВС.

"По-моемую весьма знаменательно, что гильдия немецких историков, известная своим невероятным прилежанием, до сих пор, насколько я вижу, не создала на эту тему ни всестороннего, ни хотя бы основополагающего исследования"

Именно это и сподвигло Зебальда на изучение подобной тематики. Он честно старался дополнить каждый свой тезис примером из немецкой литературы, но мне это показалось тщетным. Однако то, что я не въезжала в примеры, которые любезно проводил Зебальд, еще не самое стрёмное в этой книге.
А знаете что хуже всего? (По крайней мере, лично для меня)
То, что автор считает Германию пострадавшей стороной во Второй мировой войне. Этот тезис красной нитью проходит по всему эссе "Естественная история разрушений". Автор считает возмутительным то, что английские военно-воздушные силы подвергали немецкие города бомбардировкам, он утверждает, что это происходило от нечего делать.

"Германия находилась на вершине своего могущества, её войска захватили весь континент и готовились продолжить вторжение в Африку и Азию, а британцев, не имевших ни малейшей реальной возможности вмешаться, просто предоставить произволу их островной судьбы"

Согласно точке зрения Зебальда, англичанам не оставалось ничего, кроме "бесполезной" бомбардировки немецких городов, уничтожения их культурного наследия, что ни на миг не приближало победу антигитлеровской коалиции. Его возмущает, что люди, жившие в послевоенное время, замалчивали этот факт, воспринимали смиренно, а ведь Германия пострадала больше всех стран и об этом нужно говорить во всеуслышание.
Я не согласна ни с одним утверждением автора, кроме того, что война - это действительно ужасное явление, приносящее гибель миллионов людей. Однако, меня до глубины души возмутил тот факт, что более всего страдал немецкий народ. Наверное, если бы я могла, я бы спросила Зебальда, что он думает о жителях СССР, которые полегли во время Второй мировой войны от рук немецких солдат? А как насчет геноцида евреев? Я уже молчу о концлагерях. Подобная националистическая точка зрения автора убила моё уважение к нему на корню, не позволив объективно воспринимать информацию, которую он хотел до нас донести. Не возможно оправдать такую позицию даже учитывая, что национализм в прусской историографии был характерен для XIX века, но никак не для конца XX. Кроме того, автор сам субъективен в своих позициях, потому как был современником этих событий, пусть даже он был ребёнком, но тем не менее, это было для него личным и повлияло в дальнейшем на его взгляды. Ужасно еще и то, что эта информация шла в массы - он ведь рассказывал об этом студентам, я со страхом представляю какая точка зрения сложилась в умах слушателей.
Что касается остальных эссе, помещенных в этой книге, то они, опять же, о немецких писателях послевоенного времени. Автор с удивительным остроумием поливает их творчество грязью, в каждой фразе отчётливо читается чувство собственного превосходства.
Дабы не продолжать эту грустную тему, подведу итог. Данный сборник эссе будет первой книгой, которую я никому не советую. Скажу даже больше, я бы сожгла ее еще в том виде, когда она была рукописью. Зебальд оказался удивительно отталкивающей личностью. Из всего прочитанного мною здесь, я усвоила только его националистические взгляды и ни капли не поняла той немецкой литературы, о которой он рассказывал. Я жалею о времени, потраченном на эту книгу.

Посвящается моей бабушке Марии, которая рассказывала мне вместо сказок истории из своего детства. Ей было пять лет, когда началась Великая Отечественная война. И жила она под Яхромой, совсем недалеко от известной Премиловской высоты. И, благодаря которой, я будто вживую могу представить, что такое авианалёт на твоё жилище.

В школе часто заставляли читать книги на военные темы, проводили встречи с ветеранами Великой Отечественной и других войн (Помнится, у кого-то из параллели дядя или папа служил в Афганистане…), причём не только к девятому мая. В нас методично вкладывали знания о той далёкой войне. Рассказывали, насколько она была ужасна, давали прочувствовать горечь потерь, боль за разрушенные города, страх. Конечно, такое в полной мере поймёшь, только побывав, но для меня хватает и этих далёких отголосков пришедших из книг и рассказов бабушки. И хотя факты и числа о тех или иных боях в моей голове не держатся, общую картину произошедшего в неё вбили качественно. Правда, в большей степени это касается произошедшего на территории нашей и соседних стран (теперь соседних). Разрушенный до основания Минск, деревни Беларуси, которые не восстановлены и по сей день, блокадный Ленинград... Вот поэтому сложно сразу принять, понять и осознать то, о чём пишет Зебальд в этой книге.

С первых страниц не покидает здоровый скепсис. Или может, не здоровый? Может, в голове кричит мнение жителя страны, которая потеряла сотни тысяч населения, которая, так же как и Германия, лежала в руинах? Да, пускай не вся, но центральная часть России, её европейская часть, пострадала не меньше. И сложно, правда, очень и очень сложно на первых порах спокойно реагировать на фразы типа: «…беспримерное национальное унижение, выпавшее в последние годы войны на доли миллионов…» А что до немцев никто войн не развязывал? В чём их уникальность-то? Вроде с проигравшими никто никогда особо не церемонился…

Ещё коробили размышления о том, что бомбардировкам с воздуха подвергалось гражданское население. Вы сейчас о чём вообще? А в Ленинграде или вот под Дмитровом, что только военные базы были что ли?!

Кстати, о под Дмитровом. Почему я и решила посвятить рецензию бабушке. Просто лучше всего я запомнила её рассказ о том, как однажды прямо около холма, на котором располагался их дом, разворачивался немецкий самолёт после очередной бомбёжки. Не помню, может, он был подбит, или решил пилот выпендриться (что более вероятно в связи с последующими событиями) перед застывшими в ужасе жителями села, осознавшими, что прятаться некуда, но он пролетел достаточно низко, и все смогли разглядеть победную ухмылку на лице рыжего немца, который им даже помахали. На мой закономерный вопрос, а как увидеть цвет волос через стекло, да и лётное обмундирование? Бабушка сказала, что на лётчике не было головного убора, а уж его лицо она точно никогда не забудет, хотя ей было чуть больше пяти. Унижение, говорите… свернуть

Правда, через какое-то время мне всё же стало жаль жителей Германии. Да, с одной стороны, за то, что их войска творили в других странах, нужно было как-то платить, но с другой стороны… Читая о Гамбурге, об огромном пламени, взметнувшемся на 2000 метров, о кипящем асфальте… Никак не удаётся понять, зачем так поступали британцы. От ужасов, описанных в этой книге, по коже бегут мурашки. Да, в войне страдает обе стороны, но нас всегда учили, что агрессором была именно Германия, жалеть их и понимать каково им было, когда напали уже на них, да и каково было после… Нет, у нас бомбёжки их городов почему-то вызывают какое-то мстительное удовлетворение что ли… А тут ты читаешь о совершенно обратной стороне медали. О городах, в которых уцелели лишь соборы, да и то остовы от них, а всё остальное стало руинами из бетона и кирпича. О насекомых и крысах, расплодившихся на этих пожарищах, о смраде… Не думаю, что в Ленинграде такого не было, не думаю, что Сталинград выглядел лучше, нет, но… Блин, глупая женская логика и мягкосердечность что ли берут своё, но жаль их и всё тут. Женщину, у которой из сумки выпал обгорело-иссохший трупик ребёнка, или киномеханика, начавшую убирать зал к следующему сеансу сразу после бомбёжки…

Ведь после победы у нашего народа были какие-то моральные силы жить дальше, а этим беднягам их взять было неоткуда. Они были морально разрушены, опустошены. Дома нет, целей нет… Решает теперь всё даже не какой-то свой правитель, а чужаки… Они никак не могли найти себе нового приюта, поэтому как бы вернулись к кочевому образу жизни. Разрушили свою цивилизацию и начали строить новую, закрывая глаза и замалчивая то, что было до войны и во время её, а самое главное, сразу после. Вот она, естественная история разрушения. Разрушения старый зданий и городов, хранивших вековую историю, разрушения судеб, разрушения цивилизации. Прерывания связей между поколениями… Ведь очевидцы тех событий так и не решились осознать, понять произошедшее, решив о нём промолчать, дабы не потерять остатки рассудка (а сколькие его потеряли?!),и как бы пережить всё произошедшее заново, рассказав о нём кому-то.

Саму книгу читать довольно легко, даже не смотря на немного корявый перевод. Я уже начинаю подумывать о прочтении этой и ещё какой-нибудь книги Зебальда на английском (немецкого, увы, не знаю), потому что размышления у автора интересные, хотя конечно отдают горечью и обидой за свой народ, но все мы в чём-то свою страну любим больше, чем остальные, уж простите. И не знаю уж, это электронная версия так изобилирует опечатками и синтаксическими ошибками, или второе опять отнести к переводу. Чтение не омрачается даже тем, что книга далеко не художественная, но зато с её помощью, я почерпнула много чего нового не только со стороны представления о том, что случилось с Германией в целом, её литературой в частности, после войны, но и с точки зрения некоторых интересных моментов истории Второй мировой и кучи терминов, чаще всего лингвистических и психологических, которые в своё время в моей инженерской голове не отложились.