Предлагаемая книга, ставшая завершением многолетних исследований автора, не является очередной историей России. Это именно история русской нации. Поэтому читателю, думающему почерпнуть здесь элементарные сведения об отечественном прошлом, лучше обратиться к другим работам, благо их множество. Судя по электронному каталогу Российской государственной библиотеки, на русском языке не существует ни одной книги с названием «История русской нации». На первый взгляд это кажется досадной нелепостью, очередной грустной иллюстрацией к пушкинскому: «Мы ленивы и нелюбопытны». На самом же деле за этим фактом стоит сама логика русской истории. Ибо вовсе не случайно отечественная историография предпочитает описывать историю государства Российского, а не историю русского народа.
Написано без внешнего «блеска», но с «огоньком» и большим старанием. В нормальном национальном состоянии (или стремлении к нему, потому что при наличии развитой нации такая книга не потребовалось бы) этот труд стал бы бестселлером. А так, он скорее всего будет проигнорирован в «мейстриме». Поскольку захватчики «мейстрима» такого пропускать не хотят, а остальные настолько денационализированы, что просто не понимают о чем речь и в чем, собственно, пробелы, ища причины своих бедствий где угодно, но только не в слабости национального корня. Для них нациестроительство – это как снег для коренного жителя экватора в Африке. Государство у нас довлеет над людьми уродливо и страшно, но нормального государства в принципе быть не может, если нет оппозиции общества, то есть развитой гражданской и политической нации.
В этом и «загадка» пресловутой «Русской Системы», а точнее: нерусской и антирусской
Россия всегда была для русских мачехой, а часто злой и жестокой теткой. Наш народ выступал и выступает как «навоз для произрастания других народов» (совсем по Менделееву). Сергеев отрицает распространённый ныне миф о благости «старого порядка» в РИ. Многие нынешние проблемы до боли похожи на то, чем Россия уже болела «до революции». Просто болезнь еще больше усугубилась от отсутствия лечения государства национальными интересами. Да и то, что случилось сто лет назад, привело, конечно, к состоянию во много раз худшему, чем «до» - отсюда и «ностальгия булкохрустов».
Но не могли быть столь велики ужасы революции, гражданской войны и террора без длительного предшествующего гниения. Точно так же постсоветский «беспредел» - это продукт разложения «совка», который многим тоже хотелось бы идеализировать и сохранить.
Автор – историк, и основная часть книги посвящена безрадостному прошлому, причем, чем ближе к нынешним дням, тем конспективнее делается изложение. Постсоветский период Сергеев практически не трогает, хотя ясно, что ничего хорошего при таком «бекграунде» появиться не могло.
И в прошлом, и в настоящем, и в будущем без упорного и успешного нациестроительства возможен только разрушительный радикализм с поражением и огромным ущербом для своей страны, по сути, предательство. Или – тупое долготерпение, которое рано или поздно все равно срывается в Смуту. В общем, без воплощения национальных идей (то есть идей просвещенного национализма) куда ни кинь – всюду клин. Но похоже, что момент(ы) был(и) упущен(ы).
Во-многом, труд С.М.Сергеева перекликается с книгой В.и Т.Соловей «Несостоявшаяся революция», но звучит более пессимистично.
Автор по убеждениям – национал-демократ. Но (если это когда-нибудь будет иметь практический смысл) я бы поменял порядок. И дело не в том, что «демократическое» важнее национального. Просто при наличии хоть какой-то демократии оно получает некоторый шанс на становление, а авторитаризм у нас всегда таков, что русское будет давиться (как во времена самодержавия или большевистской диктатуры). «Хотя бы не сажают», при том, что стоит обязательно ожидать (и 1990-е это наглядно показали) медийного и сопутствующего террора со стороны «толерастов». Есть ведь очень много кровно заинтересованных в нашей «бездомности» и общей «бесхозяйственности».
Поэтому нельзя начать с «национал», хотя и бывают же национальные диктатуры, развивающий авторитаризм для развития. Мы опять приходим к тому, что вести разговор о РН бесперспективно в денационализированной (то есть культурно люмпенизированной среде), что и показали последние десятилетия и нынешнее маргинальное положение национал-демократов.
Логичным выглядит сначала борьба за «общедемократические ценности», что дает хоть какой-то шанс, без того, чтобы поддаться на провокации брутальных решений. Впрочем, по тону книги и обстановке, в которой она появилось, видно, что шанс этот совсем невелик.
«Сгнила прежде, чем созрела».
Написано без внешнего «блеска», но с «огоньком» и большим старанием. В нормальном национальном состоянии (или стремлении к нему, потому что при наличии развитой нации такая книга не потребовалось бы) этот труд стал бы бестселлером. А так, он скорее всего будет проигнорирован в «мейстриме». Поскольку захватчики «мейстрима» такого пропускать не хотят, а остальные настолько денационализированы, что просто не понимают о чем речь и в чем, собственно, пробелы, ища причины своих бедствий где угодно, но только не в слабости национального корня. Для них нациестроительство – это как снег для коренного жителя экватора в Африке. Государство у нас довлеет над людьми уродливо и страшно, но нормального государства в принципе быть не может, если нет оппозиции общества, то есть развитой гражданской и политической нации.
В этом и «загадка» пресловутой «Русской Системы», а точнее: нерусской и антирусской
Россия всегда была для русских мачехой, а часто злой и жестокой теткой. Наш народ выступал и выступает как «навоз для произрастания других народов» (совсем по Менделееву). Сергеев отрицает распространённый ныне миф о благости «старого порядка» в РИ. Многие нынешние проблемы до боли похожи на то, чем Россия уже болела «до революции». Просто болезнь еще больше усугубилась от отсутствия лечения государства национальными интересами. Да и то, что случилось сто лет назад, привело, конечно, к состоянию во много раз худшему, чем «до» - отсюда и «ностальгия булкохрустов».
Но не могли быть столь велики ужасы революции, гражданской войны и террора без длительного предшествующего гниения. Точно так же постсоветский «беспредел» - это продукт разложения «совка», который многим тоже хотелось бы идеализировать и сохранить.
Автор – историк, и основная часть книги посвящена безрадостному прошлому, причем, чем ближе к нынешним дням, тем конспективнее делается изложение. Постсоветский период Сергеев практически не трогает, хотя ясно, что ничего хорошего при таком «бекграунде» появиться не могло.
И в прошлом, и в настоящем, и в будущем без упорного и успешного нациестроительства возможен только разрушительный радикализм с поражением и огромным ущербом для своей страны, по сути, предательство. Или – тупое долготерпение, которое рано или поздно все равно срывается в Смуту. В общем, без воплощения национальных идей (то есть идей просвещенного национализма) куда ни кинь – всюду клин. Но похоже, что момент(ы) был(и) упущен(ы).
Во-многом, труд С.М.Сергеева перекликается с книгой В.и Т.Соловей «Несостоявшаяся революция», но звучит более пессимистично.
Автор по убеждениям – национал-демократ. Но (если это когда-нибудь будет иметь практический смысл) я бы поменял порядок. И дело не в том, что «демократическое» важнее национального. Просто при наличии хоть какой-то демократии оно получает некоторый шанс на становление, а авторитаризм у нас всегда таков, что русское будет давиться (как во времена самодержавия или большевистской диктатуры). «Хотя бы не сажают», при том, что стоит обязательно ожидать (и 1990-е это наглядно показали) медийного и сопутствующего террора со стороны «толерастов». Есть ведь очень много кровно заинтересованных в нашей «бездомности» и общей «бесхозяйственности».
Поэтому нельзя начать с «национал», хотя и бывают же национальные диктатуры, развивающий авторитаризм для развития. Мы опять приходим к тому, что вести разговор о РН бесперспективно в денационализированной (то есть культурно люмпенизированной среде), что и показали последние десятилетия и нынешнее маргинальное положение национал-демократов.
Логичным выглядит сначала борьба за «общедемократические ценности», что дает хоть какой-то шанс, без того, чтобы поддаться на провокации брутальных решений. Впрочем, по тону книги и обстановке, в которой она появилось, видно, что шанс этот совсем невелик.
«Сгнила прежде, чем созрела».
Вопрос национализма в современной РФ абсолютно извращен в общественном сознании. При слове национализм общественный дискурс предлагает нам на выбор несколько тем. В сознании обывателя с одной стороны социологического континуума находится фашизм и бритые парни со свастикой, громящие рынки; а на другой стороне – европейский мультикультурализм с его толерантностью, вызвавшей всплеск террористического экстремизма. И то, и другое в бытовом понимании – плохо, что очерняет и само понятие национализма. При всей актуальности вопроса, сама сущность национализма, как изучение нации – не обсуждается нигде. Единственное, что приходит мне на ум по этой тематике из российских авторов-не-маргиналов – книга А.Эткинда «Внутренняя колонизация». Тем ценнее данная работа Сергеева. Он напоминает, что национализм это не обязательно экстремальные течения от ненависти ко всем непохожим на одном полюсе, до полного отсутствия идентичности на другом.
Национализм здесь заявляется как процесс построения национального государства на основе титульной нации.
Теорию происхождения национальных государств можно почитать в классической работе Б.Андерсона «Воображаемые сообщества». И наша история отлично подтверждает эту классическую теорию по построению национального государства. Правда мы подтвердили ее не прямым методом, как британцы, а действуя от обратного – угнетая собственную титульную нацию, лишая ее политических прав, на протяжении почти 800 лет.
К оформлению книги есть 2 претензии.
1. Отсутствуют сноски. Идеальными в этом отношении являются исторические книги издательства "НЛО", где можно проверить каждую цитату и любую статистику. Несколько цифр Сергеева мне хотелось проверить, но найти информацию в открытом доступе в интернете мне не удалось.
2. Качество печати ужасное. Первый раз вижу, чтобы краска с текста смазывалась при прикосновении, как у очень свежей газеты. В итоге страницы и руки – грязные. Мойте руки после чтения, блин! "Центрполиграф", прикладывайте, пожалуйста, к своим книгам пинцет или перчатки, для переворачивания страниц, ок?
Указанный разрыв отмечал еще в конце XVI в. наблюдательный англичанин Джильс Флетчер, разумеется, не без британского высокомерия, но в целом оскорбительно верно:
«…они [русские] обладают хорошими умственными способностями, не имея, однако, тех средств, какие есть у других народов для развития их дарований воспитанием и наукой… Отчасти причина этому заключается… в том (…), что образ их воспитания (…) признается их властями самым лучшим для их государства и наиболее согласным с их образом правления, которое народ едва ли бы стал переносить, если бы получил какое-нибудь образование… равно как и хорошее устройство».
Проблему личности в «русском мире» осознавал, разумеется, не один Рыбников. Ей посвящена добрая половина отечественной литературной классики XIX столетия – все мы помним из школьной программы про «лишних людей». Но мало кто формулировал ее с такой четкостью, и, главное, мало кто так внятно объяснил ее генезис. Разве что В. В. Розанов в «Мимолетном» за 1914 год, пытаясь доказать ненужность для Российской империи ненавидимой им в ту пору интеллигенции, дал очень выразительный образ русского бытия, где независимой личности по определению нет места: «Мужики – пашут. Солдаты готовы отразить врага. Священники – хоронят, венчают, крестят. Держат „наряд“ и „идею“ над человеком. Царь блюдет все. „Да будет все тихо и благодатно“. Египет. Настоящий и полный Египет».
Рыбников отчасти согласен с Толстым – да, действительно, преобладающий стиль «русского мира» именно таков, но это не его «онтология», а порождение определенных исторических обстоятельств, когда начиная с Московского царства «весь строй жизни стал абсолютистским, высшее сословие превратилось в служилых людей, явилось проклятие крепостного права. Куда было деться самостоятельной личности, что она могла значить перед силой сложившихся вещей?». Вследствие падения гражданской и общественной жизни и религиозная сфера деградировала «с одной стороны, до обрядности, с другой, до фатализма». «Вот почему, – резюмирует Павел Николаевич, исходя, видимо, и из собственного богатого жизненного опыта, – образованной русской личности тяжко жить в великорусской жизни. Если она выходит из традиционных рамок, ее гонит в бесплодное отрицание нигилизма; если она приобщается к своему племени, ей надобно наложить на себя печать смирения… и отказаться от всякой самостоятельной деятельности, от всякого самостоятельного мышления… Личности негде развернуться в великорусской жизни… оттого там и жить так тошно».
Историк А. И. Яковлев накануне 1917 г. в беседе с коллегами сострил, что русская государственность стоит на трех основаниях: «1) русские против внешних врагов сражаются как львы, 2) между собой человек человеку – волк, 3) перед начальством – „чего изволите?“, по-собачьи». Добавим четвертое – работают как ломовые лошади. По точному замечанию грузинского философа Мераба Мамардашвили: «Россия существует не для русских, а посредством русских…» Взамен власть и ее идеологическая обслуга кормит русскую «сивку» разного рода «возвышающими обманами». Перечень последних хорошо известен:
1. Русские – не конкретный этнос, а таинственный сверхнарод, не имеющий этнического содержания. Русский – прилагательное, а не существительное.
2. Русским не нужны материальные блага и политические права, они должны думать только о высокой духовности и о том, как выполнить свою вселенскую миссию – спасение человечества.
3. Русские – не хозяева России, а «раствор», скрепляющий ее единство; не цель в себе, а средство для исполнения великих предначертаний начальства.
4. Что бы ни случилось, русские должны терпеть и молча сносить любые притеснения от начальства и иноплеменников – иначе все рухнет.
5. Без строгого начальства с плеткой русские ни на что хорошее не способны.
В. В. Розанов с замечательной меткостью называл подобную рефлексию «философией выпоротого человека».
Урожай на сильных, талантливых, инициативных людей среди русских был всегда поразительно высок, и именно они были дрожжами нашего прогресса. Государство этими людьми активно пользовалось, но, когда они начинали заявлять претензии на независимость (без которой сила, талант, инициатива развиваться не могут), их либо истребляли, либо выталкивали на периферию, либо заставляли встраиваться в систему, где они через какое-то время чахли или проституировались. В том числе и отсюда прерывистость русского исторического развития, обязательность срыва реформ с последующим переходом в реакцию.