Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.
«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)
Эта потрясающая книга дает все необходимые знания о науке и помогает понять ее внутреннюю логику. Когда родилась наука? Кем были первые учёные? Какие факторы повлияли на появление науки? Что такое научная революция? Эти вопросы помогают ответить на самый главный вопрос : что такое наука?
Автор демонстрирует огромную эрудицию и профессионализм, повествуя об открытиях и факторах, спровоцировавших научную революцию. В книге последовательно раскрываются основные 'вехи' - события, сопровождающие научное развитие, такие как, например, открытие открытия. Научная революция, как утверждает автор, не совершается единожды. Как можно понять из книги, она представляет собой поступательный процесс и понимание логики этого движения помогает нам судить о науке более уверенно, а также принять этот феномен в качестве инструмента для выстраивания картины мира.
Эта книга - мастрид для любого, кто хочет прокачать критическое мышление и осмыслить науку как целостный и сложный, но неотъемлемый элемент жизни каждого современного человека.
Эта потрясающая книга дает все необходимые знания о науке и помогает понять ее внутреннюю логику. Когда родилась наука? Кем были первые учёные? Какие факторы повлияли на появление науки? Что такое научная революция? Эти вопросы помогают ответить на самый главный вопрос : что такое наука?
Автор демонстрирует огромную эрудицию и профессионализм, повествуя об открытиях и факторах, спровоцировавших научную революцию. В книге последовательно раскрываются основные 'вехи' - события, сопровождающие научное развитие, такие как, например, открытие открытия. Научная революция, как утверждает автор, не совершается единожды. Как можно понять из книги, она представляет собой поступательный процесс и понимание логики этого движения помогает нам судить о науке более уверенно, а также принять этот феномен в качестве инструмента для выстраивания картины мира.
Эта книга - мастрид для любого, кто хочет прокачать критическое мышление и осмыслить науку как целостный и сложный, но неотъемлемый элемент жизни каждого современного человека.
Слово Scientist (ученый) медленно входило в обиход по вполне понятной причине (как и современное слово телевизор) - это был незаконнорожденный гибрид латыни и греческого. Геолог Адама Седжвик написал на полях своего экземпляра книги Уэвелла: "Лучше умереть от этого отсутствия, чем оскотинивать наш язык таким варварством". Даже в 1894 г. Томас Гексли ("бульдог Дарвина") настаивал, что тот, у кого есть капля уважения к англйискому языку, не станет использовать слово. которое он считал "не более приятным, чем "электроказнь" (греко-латинский, а не латино-греческий гибрид), - причем он не был одинок.
Издание "Знамений" 1576 г. - это маленькая загадка, в которой, как в зеркале, отразилась вся проблема современной истории науки. В ней мы сталкиваемся с интеллектуальным прорывом: Диггес был первым авторитетным астрономом, открыто заявившим о бесконечности Вселенной. (Николай Кузанский утверждал, что всемогущий Бог должен был создать бесконечную Вселенную, но это был философский, а не астрономический аргумент). Более того, Диггес был видной фигурой в новой астрономии. В 1573 г. он опубликовал исследования сверхновой звезды, появившееся годом ранее. В то же самое время он с готовностью применял новую астрономию для предсказания погоды и определения времени, когда врачи должны делать кровопускание пациентам. Свою новую, коперниканскую теорию мира Диггес поместил вместе со старым, отцовским описанием системы Птолемея. Он понимал, что система Коперника может быть верной только в том случае, если космос гораздо больше, чем представлял Птолемей, но не стал исправлять отцовские цифры о размерах Вселенной. Его отец снабдил книгу иллюстрацией птолемеевского космоса, где на самой внешней сфере имелась надпись: "Сюда мудрецы помещают Бога и Избранных". Иллюстрация Томаса, основой для которой послужила отцовская, тоже смешивает астрономию и богословие: внешняя зона (теперь бесконечное пространство, а не сфера) обозначена как "обитель избранных". Каким образом тут уживались, не испытывая неудобств, старое и новое, прошлое и будущее, наука и суеверия?
Факты представляют собой лингвистический механизм, который обеспечивает неизменную победу опыта над авторитетом и логикой. Как признавал Юм, "никакое рассуждение...не может сравниться с фактом".
В отличие от фактов вещи не являются истиной. Тем не менее мы обращаемся с фактами так, словно они эквивалентны вещам, в словарях "факт" определяется то как вещь, то как истинное убеждение.
Современные философы различают три вида фактов: грубые факты, зависимые от языка факты и институциональные факты.