Двое душевнобольных, которым испокон веку приписывается тайнознание блаженных, оказываются вне клиники, разгромленной в боях за Донбасс. Один ощущает себя архангелом Михаилом, другая – святой Екатериной Александрийской. И, как это часто происходит в пространстве гофманского двоемирия, вполне возможно, таковыми и являются. У них есть цель – прийти в столицу, чтобы предотвратить Армагеддон. Удастся ли?
Тот. кто смотрит
- Ты классиков почитай, что пишут. Вот «Белая гвардия», например. Нет такого языка, украинского. Нет и никогда не было
- Это кто ж такое сказал, Лев Толстой, что ли?
- Не Лев никакой, Это Булгаков. Тоже классик.
Алексей Винокуров, который написал вошедших в шорт Большой книги «Людей черного дракона», делал с Шендеровичем сценарии для «Кукол» и работал на казахстанском «Тане». Я в то время уже жила в России, но Казахстан навсегда останется родиной и всякого, кто трудится к его вящей славе, ценю. Не вполне разобралась в хронологии, что раньше: «Ангел пригляда» или «Люди черного дракона». Мне кажется, что «Ангел», хотя книга вышла в 2018, но по некоторым косвенным признакам, которые для опытного читателя как разноцветные камушки, набросанные на тропинку, делаю вывод, что он написан раньше.
Есть разница? Думаю, да. При всем уважении к «Памяти памяти» Марии Степановой, у амурской саги Винокурова было бы больше шансов забрать приз, когда бы общего впечатления от претендента не испортило вопиющее непопадание «Ангела пригляда» в генеральную политическую линию. Так-то я от политики далека, но для понимания, что автор книги о донецкой войне, который называет противоборствующие силы украми и орками, вряд ли может претендовать на признание своих способностей и достижение начальством, не нужно быть политобозревателем первого канала.
Это очень сильно начинается. Смело, бескомпромиссно, пронзительно откровенно. Доктор из психоневрологичекого диспансера в городе, который по часам («хроника объявленного убийства») обстреливает украинская артиллерия - российская отвечает не по часам, а по факту, но горожанам от этого не веселее. Завотделением доктор Ясинский идет в аптеку за лекарствами для своих психов. Нет, так не положено, но что делать, если галоперидол не поступает с гуманитарными конвоями, а без препаратов да в экстремальных условиях у больных серьезные рецидивы. Договариваться о поставках через параллельные каналы, которые всегда существуют.
Самых тяжелых вывезли на большую землю. Главврач, который сопровождал транспорт, обещал возвратиться за остальными, да так и сгинул: то ли не доехал, то ли возможности нет вернуться, а скорее всего запил со страху. И вот он идет, смертельно боясь покидать обманчивую надежность здания, которое до сих пор не обстреливали. Эта первая глава жемчужина книги. Вы можете не ставить себе цель прочесть роман целиком, но очень сомневаюсь, что у вас хватит духу отказаться после первой главы.
Мне бы хотелось сказать, что дальше будет лучше или, по крайней мере, так же хорошо. Но дальше начнется булгаковщина не безупречного вкуса. Я понимаю, что две темы, на перекрестье которых развивается действие романа, взывают к Михаилу Афанасьевичу: война, русских и украинцев («Белая гвардия»); нисхождение в реальность божественных и демонических иерархов («Мастер и Маргарита»). И понимаю, что постбулгаковской литературе трудно, почти невозможно не делать мэтру реверансов, даже и случайно оказавшись на его территории. Тем более, что это автоматически оживляет любой текст. Пусть не каждый, как ваша покорная слуга, цитирует МиМ погонными километрами, но на пару-тройку-полдюжины цитат радостным узнаванием откликнется всякий.
Я отдаю себе отчет, что любая оценка грешит субъективностью и возможно я неправа. Одно могу гарантировать – скучно не будет. Но слишком буквально понимать то, что пишут классики, ей богу, не нужно.
Тот. кто смотрит
- Ты классиков почитай, что пишут. Вот «Белая гвардия», например. Нет такого языка, украинского. Нет и никогда не было
- Это кто ж такое сказал, Лев Толстой, что ли?
- Не Лев никакой, Это Булгаков. Тоже классик.
Алексей Винокуров, который написал вошедших в шорт Большой книги «Людей черного дракона», делал с Шендеровичем сценарии для «Кукол» и работал на казахстанском «Тане». Я в то время уже жила в России, но Казахстан навсегда останется родиной и всякого, кто трудится к его вящей славе, ценю. Не вполне разобралась в хронологии, что раньше: «Ангел пригляда» или «Люди черного дракона». Мне кажется, что «Ангел», хотя книга вышла в 2018, но по некоторым косвенным признакам, которые для опытного читателя как разноцветные камушки, набросанные на тропинку, делаю вывод, что он написан раньше.
Есть разница? Думаю, да. При всем уважении к «Памяти памяти» Марии Степановой, у амурской саги Винокурова было бы больше шансов забрать приз, когда бы общего впечатления от претендента не испортило вопиющее непопадание «Ангела пригляда» в генеральную политическую линию. Так-то я от политики далека, но для понимания, что автор книги о донецкой войне, который называет противоборствующие силы украми и орками, вряд ли может претендовать на признание своих способностей и достижение начальством, не нужно быть политобозревателем первого канала.
Это очень сильно начинается. Смело, бескомпромиссно, пронзительно откровенно. Доктор из психоневрологичекого диспансера в городе, который по часам («хроника объявленного убийства») обстреливает украинская артиллерия - российская отвечает не по часам, а по факту, но горожанам от этого не веселее. Завотделением доктор Ясинский идет в аптеку за лекарствами для своих психов. Нет, так не положено, но что делать, если галоперидол не поступает с гуманитарными конвоями, а без препаратов да в экстремальных условиях у больных серьезные рецидивы. Договариваться о поставках через параллельные каналы, которые всегда существуют.
Самых тяжелых вывезли на большую землю. Главврач, который сопровождал транспорт, обещал возвратиться за остальными, да так и сгинул: то ли не доехал, то ли возможности нет вернуться, а скорее всего запил со страху. И вот он идет, смертельно боясь покидать обманчивую надежность здания, которое до сих пор не обстреливали. Эта первая глава жемчужина книги. Вы можете не ставить себе цель прочесть роман целиком, но очень сомневаюсь, что у вас хватит духу отказаться после первой главы.
Мне бы хотелось сказать, что дальше будет лучше или, по крайней мере, так же хорошо. Но дальше начнется булгаковщина не безупречного вкуса. Я понимаю, что две темы, на перекрестье которых развивается действие романа, взывают к Михаилу Афанасьевичу: война, русских и украинцев («Белая гвардия»); нисхождение в реальность божественных и демонических иерархов («Мастер и Маргарита»). И понимаю, что постбулгаковской литературе трудно, почти невозможно не делать мэтру реверансов, даже и случайно оказавшись на его территории. Тем более, что это автоматически оживляет любой текст. Пусть не каждый, как ваша покорная слуга, цитирует МиМ погонными километрами, но на пару-тройку-полдюжины цитат радостным узнаванием откликнется всякий.
Я отдаю себе отчет, что любая оценка грешит субъективностью и возможно я неправа. Одно могу гарантировать – скучно не будет. Но слишком буквально понимать то, что пишут классики, ей богу, не нужно.
Ясинский, мало на что надеясь, пару раз все-таки ходил к оркам, упрашивал их отойти подальше: боялся, что не выдержат укры, помолясь, долбанут по больнице, разнесут все к чертовой матери. Орки смотрели снисходительно, посмеивались, скребли в грязной пороховой щетине, но от тактики своей отказаться не желали. Такая, говорили, наша стратегия. Мы, говорили, жизнь свою должны беречь, чтобы вас, дураков, спасти от фашистов и жидобандеровцев.
– Видал, лупят по городу почем зря – по жилым кварталам, кстати сказать?! – спрашивал доктора главный орк, больше на гоблина похожий, или даже на тролля: лысый, пузатый, в желтоватом камуфляже и с гнилыми зубами во весь рот.
– Так вы же первые по ним отсюда стреляете, – осторожничал Ясинский.
– Мы – совсем другое, – терпеливо объяснял дураку пузатый. – Это наша стратегия такая: жизнь свою беречь. Укры ведь не станут по дурдому шмалять, их за это гейропа не похвалит. Мы же отсюда будем по ним мочить вполне безнаказанно. А вы, лепилы, лучше бы нам спирту отлили, как добровольным защитникам вашей вонючей родины, ну, и вашим личным ангелам-хранителям, если что…
Ну, от местных особой прыти и так не ждали, настоящих ополченцев поставляли из-за границы, но все равно было странно даже оркам…
– Что вы за люди такие? – выговаривали они местным, гулко акая по московской спальной привычке. – Земля ваша стонет под игом хунты, а вы попрятались и воевать не хотите…
– Та шо нам воевать, эта хунта нам не шьет, не порет, – непоследовательно, мягким говорком отвечали местные. – Дураки мы, чи шо?
Разговоры такие взаимной радости не добавляли. Орки презирали местных, местные тихо, люто ненавидели орков. Все же вместе на дух не переносили жутких киевских укропов, которые спали и видели, как растоптать весь Юго-Восток.