И пели птицы…

Казалось бы, что может быть банальней схемы: мирное прошлое+любовь+война+будущее, где потомки пытаются разобраться в происходящем. Война оглушает, вставки про мирное время показывают, насколько этот мир хрупок, незначителен и важен. А Фолкс совершил небольшое, но чудо - царапнул по равнодушному металлическому боку большой Литературы и, на удивление, оставил глубокую царапину. Такую, что не сойдёт, надеюсь.

Некоторые говорят о конъюнктурщине (не удосужившись проверить дату написания, впрочем), о том, что роман намеренно приурочен к годовщине одной из войн, что любовные сцены "порнографичны", "описания смертей неправдоподобны", а кровавые описания читать "скучно".
И, слава богам, что эти некоторые, как правило, книгу не дочитывают.
Ну и не надо, вот и славно, вот и хорошо. Зачем же разбазаривать такой мощный катарсис и вынимающее внутренности торжество жизни на тех, кто не в состоянии это ощутить. Книг много, развлекательных книг тоже, а Фолкс не обидится.
У него ведь есть я. А торжество жизни - это такой очень личный опыт, его нужно на себе перенести, он набрасывается в неподходящий момент как болезнь. Но он не эпидемия, а больше единичная вспышка.

Хочется сравнить "И пели птицы.." со "Смертью героя" Олдингтона. Вроде бы вот вещи одного плана и одной длины волны, обе очень сильные, а какие разные по наполнению. Джордж Уинтерборн из "Смерти героя" тоже побывал в самом аду мясорубки, и с равнодушием тех, кто вне войны, тоже столкнулся с лихвой, а ненависть, обида и одиночество его в конце концов иссушили и сломали. Как пустой сухой стебелёк. А вот Стивен Фолкса выстоял. Вышел из огня на двух ногах. Да, переломанный внутри, но с жизнью не расставшийся. Хотя и были моменты, когда проще было просто лечь и ждать смерти, и она казалась единственным желанным выходом. Вела ли его любовь (практически воображаемая, правда, но) или просто невиданной силы инстинкт выживания? Разобрать трудно, очень уж они сплелись.

А это чёрное желание Стивена зарядить парочкой снарядов по мирной Пикадилли? Трудно понять постороннему, невозможно понять, тяжело признать, что я его понимаю.
Те, кто на войне, не поймут тех, кто в мире, не могут. Им завидно, понимаете? И обидно, что они тут, а жизнь - там. Человек же, живущий свою обычную жизнь в мире, никак не поймёт эту окопную крысу. Я такое наблюдала, не в прямом смысле, но очень похожую ситуацию: те, кто живет на линии фронта и те, кто за ней. За - обычная жизнь, полная забот, развлечений и огорчений тем, что доллар скакнул и, пожалуй, не получится в этом году заграницу слетать. Или не получится слетать туда, куда хотелось, а придётся ограничиться чем попроще. У людей с другой стороны не получится вообще ничего. Там люди озабочены решением проблем, которые вообще не существуют в миру. Их нет просто. И когда мирные не хотят пачкаться негативчиком и говорят: "ой, давайте не будем о грустном, о войне", человеку с войны перестает хватать воздуха. Давайте забудем, что он тоже есть?

Над романом проделана огромная работа. Я, как и один из персонажей, человек будущего - Элизабет, не знала о той войне ничего. Ничего. Да, мы учили ее в школе, сколько-то часов было этому посвящено, какие-то даты писали под диктовку. Но это всё. Искра не родилась, потонула в скуке и тоске. Невозможно представить себе масштаб этих смертей и разрушений, особенно в школьные годы. Сейчас совсем другое дело. Жизненный и книжный опыт наполняют призраков подобием жизни, чтобы хоть ненадолго показать мне, что и как. Хотя бы издалека.

Мощная и великолепная вещь. Осторожно, может расплющить.
Никому не советую, уйдите. А то вдруг скучно станет и кровища надоест.

История любви должна быть такой красивой, чтобы от ее красоты слезились глаза.
И пусть все читатели хором говорят, что роман "И пели птицы..." - не столько о любви, сколько о жизни, - я хочу сказать, что в основе жизни, которую описывал Себастьян Фолкс лежит любовь. С нее и начинается действие романа... ей он и заканчивается.
С первых строк, с первых глав роман просто смывает читателя волной страсти, чувств и бесконечного подлинного счастья, которая сначала сбивает тебя с ног, заставляя откашливаться, отфыркиваться от соленых брызг, мешая сделать вдох, а потом поднимает и с невероятной скоростью несет куда-то вперед. А вдохнуть все так же нереально, - но уже от того, что просто захватывает дух.
Вместе с этим история эта как будто мягко обволакивает душу, согревает ее теплом домашнего очага. Она такая трогательная, такая наивная и чистая, что невольно зажмуриваешься на пару секунд, как от яркого солнечного света. И одновременно это настолько глупая, настолько необдуманная в своих действиях любовь, что хочется стучать кулаками по столу, рвать на себе волосы и неистово злиться на главных героев. И как же хочется им помочь! Как хочется утешить каждого: шепнуть на ушко что-нибудь успокаивающее, ободряющее, обнять, погладить по голове и даже сказать, подсказать, как нужно правильно сделать, - уберечь от неверного шага, который разрушит жизни. Но ты - всего лишь читатель. Тебе суждено мучиться вместе с ними, глядя на их ошибки, проступки, на неусмиренную гордыню или недальновидность.
Где-то на середине романа, чуть даже дальше, чем на середине, возникает почти непреодолимое чувство - отложить книгу. Невозможно наблюдать за тем, что происходит в душе этих людей. Невозможно не помочь им, но и помочь тоже невозможно. В метро я на несколько секунд подняла глаза от книги, посмотрела сквозь стекло отъезжающего от станции поезда и поймала себя на мысли: "Даже если бы герои книги не были бы вымышленными, они уже все равно умерли. Оглянись! Первая Мировая уже закончена. Она была настолько давно, что в воздухе уже несколько десятилетий не слышно ее отголосков. В любом случае Стивен это все уже пережил".
Больно. Неимоверно больно за всех, на чью долю выпало испытание войной. Жизнь и так найдет, к чему придраться, за что зацепить и как побольнее ударить каждого из нас. Но война - это что-то за гранью жизни с ее испытаниями. Отдельное явление,которое вдоль и поперек режет сердце и душу, вскрывая потом нарывы от нанесенных ран. И именно это... испытание? выпало на долю главных героев романа "И пели птицы..." Как будто без этого им мало было уготовано.

Снова появилась Жанна.
— Все в порядке, месье. Входите.
Она ободряюще коснулась его руки и ушла по коридору.
У Стивена вдруг пересохло во рту. И горло перехватило так, что не сглотнуть. Он положил ладонь на дверь, толкнул ее. В комнате было темно. Горела лишь одна лампа на тумбочке у стены, да и ту накрывал плотный абажур. В дальнем конце комнаты стоял круглый столик из тех, за какими играют в карты. За столиком сидела Изабель.
Стивен вступил в комнату. Вот это и есть страх, думал он: тот, что заставляет солдат прятаться в снарядных воронках или стреляться.

Манера повествования Э.Фолкса завораживает. С одинаковой реалистичностью ему удается описать неспешные прогулки по парку, тайные встречи, полные страсти, военные действия, раненых, убитых, умирающих... Ни на секунду не покидается ощущение полного погружения. Стоит только начать читать книгу - и ты уже участник событий. Каждая сцена, каждый диалог, любая эмоция героев, - и в голове возникает мысль: "Да-да, я тоже пережила подобное... Я знаю, каково это..." И тут же ловишь себя: "Так, стоп! Как пережила? Когда ты успела побывать на войне? А когда ребенка родить? И когда это у тебя на руках умирал твой расстрелянный друг?" А потом понимаешь - да вот только что! Вместе с офицером я держала на руках раскуроченное тело солдата. Вместе со Стивеном влюблялась. И только что... кажется... держала в руках гранату.
Себастьяну Фолксу удалось совместить исторические факты и хроники военных действий Первой Мировой с непростыми, но очень интересными судьбами вымышленных персонажей. Книга "И пели птицы..." лишена той сухости и черствости, которые присущи произведениям, где описывается история той или иной войны. Нет в ней и ни капли занудства или тяжелого "на слух" текста. Все лаконично, плавно и даже мелодично. Задав роману яркий и острый полет описания, Себастьян Фолкс не отступает от него ни на шаг: ни один абзац, ни одна глава не могут похвастаться серостью и наличием в себе голых исторических фактов. И это поразительно. Автор не просто сумел утонченно и красиво изложить на бумаге реальные события того времени, он нашел еще и настолько интересные факты, настолько невероятные случаи, которые действительно имели место быть в то время, что остается просто от всей души поблагодарить его за проделанный труд и с упоением приступить к чтению этой потрясающей книги.

Совет, читать без больших ожиданий

Роман «И пели птицы…» входит в список «200 лучших книг по версии BBC» и «1001 books you must read before you die».
Аннотация обещает – «наиболее известный роман Себастьяна Фолкса, ставший классикой современной английской литературы. Он включен в курсы литературы и английского языка большинства университетов. Тираж книги в одной только Великобритании составил около двух с половиной миллионов экземпляров.»
По роману поставлен спектакль, снято две экранизации.

Если свистеть с такой высокой колокольни, то строго и по существу.
Многовато ждешь, когда много обещано.
Потому простить не могу:
- Первая часть являет подобие пошлого бульварного романа в глазури.
Зачем? Вина переводчика? Все может быть… но сомневаюсь.
Меня просто обуял ужас, что ЭТО никогда не закончится, щупанье причинных мест, а я устала закатывать глаза. Сама сюжетная истории, важная часть целого, но подача очень концентрированная. Попа слиплась.
- Часть, касающаяся Первой мировой войны. Она, на мой взгляд, слегка затянулась.
- В целом по героям и особенно по финалу.
Меня удивило и покоробило от женской составляющей романа, эти метания, страдания и искусственно созданные проблемы.
Но больше всего меня царапнула финальная сцена. Классно конечно, что книги о войне заканчивается рождением новой жизни… продолжением рода человеческого… но как она описана?! Оо
Очень странной и неестественной она мне показалась.

Если держать в руках просто роман о Первой мировой, о которой я, кстати, ничего художественного не читала, отношение возможно сложатся совсем другие.
Большие надежды еще никогда не доводили до доброй оценки. Гораздо лучше не ждать шедевра и неожиданно его получить от самой заурядной на вид книженции.

Это хороший, качественный роман о войне, любви, предательстве, о желании жить, о стремлении познать свое прошлое.
Прошлое позволяет погрузиться в безумство войны, грозя клаустрофобией и осязанием жажды.
Настоящее показывает, что всё забыто, как бы не кричали памятники истории об обратном. Всё забыто и все забыты. И не знаешь кому повезло… навеки оставшемуся в окопе или прожившему еще много лет, день за днем переживающему заново все увиденное. По сути, всё равно оставшись в тех окопах, только не погрузившись в небытие и покой, а повиснув где-то меж времени и пространства.

Страшная книга, заставляющая признать поражение человека, бессмысленность в снова и снова порождаемой стремлении поливать землю потоками крови.
Многие моменты в романе задевают за живое, трогательные, страшные, очень переживательные.
Особенно сцена окончания войны… вот так неожиданно появившееся осознание общности и сотворенного ада.
И пустота. И только птицы пели…

Я бы очень советовала роман к прочтения, только без больших ожиданий.

К столетию начала Первой Мировой войны в Великобритании и США относительно большим тиражом переиздали роман Себастьяна Фолкса "И пели птицы...", а у нас его перевели и издали в первый раз. Большой поклон издательству "Синдбад", всего лишь во второй раз после "Золота" Криса Клива обратившихся к литературе Великобритании, и на этот раз попавших в самую точку. Этот роман - то, чего действительно не хватало на русском языке. Сказанное не означает, что "И пели птицы..." - шедевр, нареканий у меня много, но, похоже, они имеют личный характер.

Переводчик - Сергей Ю. (Б.?) Ильин - имеет на счету такие работы, как "Подснежники" Эндрю Д. Миллера, "Плоть и кровь" Майкла Каннингема, "Осень в Петербурге" Джозефа М. Кутзее. "Гиппопотам" Стивена Фрая. Существует некоторая путаница - статья в русской Википедии о Сергее Борисовиче Ильине (1948-, Саратов) упоминает практически тех же авторов. Отчество "Ю." - с Литмира. Надеюсь, это просто ошибка, а не два разных человека.

Итак, первая часть романа - примерно четверть - разворачивается в Амьене в 1910 году. Автор учудил что-то среднее между "Госпожой Бавари" Флобера и "Любовником леди Чаттерли" Лоуренса. Молодой англичанин - Стивен - приезжает во Францию по делам фирмы, останавливается в доме владельца текстильной фабрики, влюбляется в его жену Изабель, соблазняет её. Процесс соблазнения, собственно, был достаточно скоротечен, поскольку Изабель охотно откликнулась. Вообще, я пишу сейчас пост в состоянии некоторого разочарования автором. Слишком уж проста композиция. Центральная часть - война Стивена и Джека в 1916-1918 - написана превосходно. Но вот Амьен в 1910 и обстоятельства внучки Стивена в конце 1970-х - это, конечно, не было лишним, но мне было бы как-то привычнее воспринимать всё в мозаичной совокупности. Вот до чего меня постмодернисты довели - я уже не могу читать обычную прямую незатейливую прозу.

Непонятно, почему 20-летний пацан был отправлен в другую страну по достаточно серьезным финансовым делам. Создалось впечатление, что писатель просто не придумал ничего лучше.

При описании любовных сцен между Стивеном и Изабель автор использовал ишервудское "I am a camera", что выразилось в итоге в излишнем подчеркивании силы страсти. Когда достаточно неуклюже описывалось, как Стивен ласкает Изабель губами (короче, речь идет о куннилингусе) - это я еще мог принять. Неуклюжесть слов оправдывалась как бедностью интимного словаря в русском языке, так и неуклюжестью первых объятий влюбленных, на что, они, впрочем, не обращают внимания. Они не обращают, а я обратил, меня покоробило. В данном случае нужна не камера, а живопись. Ладно, описание орального секса от мужчины женщине в более изощренном и лиричном ключе уже встречалось мне, я призвал на помощь как это, так и свои представления. Но совсем "добила" сцена в которой Стивен кончает от ласк Изабель рукой, при этом автор решил дать героине инстинкт "не оставления следов", и последние капли Стивена Изабель принимает в рот. Смысл? Я отложил книгу на пару минут, сделал глубокий вздох, пошарил в голове, но ничего там не нашел этакого живописного, кроме порнографии.

Это было волнующе, всё же, и я продолжил читать.

Изабель и Стивен уехали. Изабель скрывает беременность. Изабель убегает из-за чувства вины. Это были такие явные клише, что я просто-таки вздохнул с облегчением, когда началась война, уж простите.

Идет война. Стивен - холодный и отчужденный человек - волей неволей сближается с товарищами по оружию, в частности с примечательным капитаном Уиром, который командует группой британских минеров. Они делают подкопы, роют туннели, чтобы заложить взрывчатку под позиции немцев. В туннелях происходит значительная часть действия. Туннели становятся важнейшим символом романа, даже важнее птиц, хотя автор, видимо, так не планировал. На первый план выходит другой главный герой - минер Джек. Тоже весьма сдержанный человек. Как и многие персонажи романа, Джек погибает. Несмотря на множество смертей, несмотря на мрак, та часть романа, где описывается война - самая ЧИТАЕМАЯ. Пока вокруг все умирают, я прощаю Стивену его неуклюжесть несколько лет назад. Боже, да это такая ерунда! Главное - вернись домой живым, солдат. Но этого мало. Оставь войну позади, забудь, стань снова собой. Ведь если ты этого не хотел - значит, этого не было.

Главное достижение автора - описание того, как люди подобно слепым кротам рыскали по туннелям в поисках друг друга, чтобы убить. Есть два пути - вперед и назад - и всё. Деться некуда, но пусть будут прокляты те люди, которые заварили эту кашу, а расхлёбывают простые парни, которые теряли любимых, теряли детей от болезней. Как будто этого мало...

Финальная по хронологии, но не композиции, часть романа, где описывается жизнь 38-летней внучки Стивена - бизнес-леди Элизабет - оставила меня равнодушным. Я не понял, зачем она вообще была нужна. Молодые люди, не знавшие ужасов обоих мировых войн, расшифровывают дневник Стивена. Это меняет что-то в них? Нет. Элизабет больше волнуют ее феминистские идеи. Хотя, отсутствие смысла - тоже смысл, хотя радости это и не доставило.

Возможно, мне стоит вернуться к практике, когда я писал посты спустя месяцы после чтения книги. Эта книга так меня взъерошила, что даже как-то трудно собраться с мыслями. Простите, что нет глубоких и умных сентенций.

Но это первое впечатление - тоже ценное. По крайней мере, такого давно уже не было.

Чего изволите?

Больше всего я не люблю ощущение, когда читаешь роман, и у тебя стойкое ощущение дежа вю. Фолкса можно сравнивать с чем угодно – и с классическими французскими романами девятнадцатого века (ни до одного из которых он и близко не дотягивает), и с современными псевдоисторическими романами, сдобренными большим количеством околопорнографических сцен, типа Капеллы (вынуждена признать, последний в миллион раз увлекательнее), и с романами Макьюэна и Бойна о Первой Мировой (не являюсь поклонницей ни того, ни другого, но опять же они куда как убедительнее).
Главный недостаток Фолкса – в нём нет ничего самобытного. Стёртый язык, надуманные персонажи, раздутые до небес страсти, кровавые описания – скучно, страшно скучно становится уже в самом начале, а впереди ещё туча хренова страниц.
Плюс сильнейшее ощущение пошлости всего происходящего. Чувство, что роман написан к определенной дате, что всеми возможными способами он старается понравится публике опять же возникает в самом начале и не оставляет в процессе.
Удивительное дело, герои, которые должны, по идее, вызывать сочувствие, не вызывают ничего. И виной тому крайне небрежное и отстраненное авторское описание. Что особенно отвратительно, роман постоянно прикидывается тем, чем не является. Он словно хочет казаться значительнее и умнее, чем есть на самом деле. А мыслей-то – с гулькин нос. И опять же ни одной оригинальной.
В общем, итог чтения прост – я выкинула «Неделю декабря» г-на Фолкса из хотелок и надеюсь никогда не возвращаться к его творчеству.