Там, за Вороножскими лесами

– Олег Рыльский из Орды явился, татар навел, – нехотя начал Филипп, – вызвал князя нашего для беседы душевной. Святослав поверил, в малой дружине пошел. А я из-за тебя, – Буян нервно взвизгнул, – не смог подле князя быть, хворым маялся. Олег Святослава в ловушку заманил и убил.

Венчание было торжественным и строгим. Обходя вокруг аналоя, невеста с замиранием сердца следила за трепещущими свечами. Она знала, что не доброй приметой будет, если свечи погаснут в руках у молодых, но опасения были напрасны. Веселое пламя стойко горело, подбадривая и Агашу. Демьян был серьезен, даже суров, и улыбнулся, только когда священник сказал: «Ну, целуй жену».

Увлеченная до этого борьбой со льдом и ничего вокруг не замечавшая, девица вздрогнула и резко разогнулась. Она оказалась прехорошенькой. Именно такой, какой Демьяну и хотелось, мечталось: круглое, разрумянившееся на морозе личико, озорной изгиб темных бровей, курносый носик, пухлые губки. На плечо упала толстая темно-русая коса.

В бою русичи держались отдельно от «поганых», прикрывая только друг друга. Так же вели себя и иные народы. Вроде бы войско единое, а глянешь, каждый сам по себе. С ненавистью и презрением кидают взгляды соседние полки: кипчаки на булгар, булгары на алан, аланы на черкесов. Да, и у самих славян не было единства: галицкие драли нос пред брянскими, брянские перед курянами. Зажмут в бою недруги, помощь может и не прийти. Всяк сам вертись.

– Что, брат, погибать за князя велели? – в карих глазах плясали насмешливые огоньки.
– Сам вызвался.
– Бог твой милостив к тебе. Воздай ему хвалу, поживешь еще.