Ангел мой, храни меня

 Ей было сорок два, и она была несчастна. Откуда и почему появилось еще и чувство обреченности, она не знала, потому что всю сознательную жизнь считала себя женщиной, твердо стоящей на ногах. Своему теперешнему состоянию она могла бы подобрать множество названий, но делать этого не захотела, просто погрузилась в него с головой и уже довольно продолжительное время даже не пыталась вынырнуть. Положение усугублялось еще и тем, что она, стараясь как можно реже выходить из дому, проводила дни в одиночестве. В результате каждый выход за порог стал казаться делом, требующим каких-то неимоверных усилий, и она, как могла, оттягивала его, а ее неприхотливость и умение довольствоваться самым малым были лишь ей на руку.