Вера Аркадьевна Мильчина – ведущий научный сотрудник Института Высших гуманитарных исследований РГГУ и Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, автор семи книг и трех сотен научных статей, переводчик и комментатор французских писателей первой половины XIX века. Одним словом, казалось бы, человек солидный. Однако в новой книге она отходит от привычного амплуа и вы ступает в неожиданном жанре, для которого придумала специальное название – мемуаразмы. Мемуаразмы – это не обстоятельный серьезный рассказ о собственной жизни от рождения до зрелости и/или старости. Это ряд коротких и, как правило, смешных зарисовок. Герои «мемуаразмов» – люди серьезные и знаменитые: Михаил Бахтин, Георгий Кнабе, Владимир Топоров, Омри Ронен и другие. Но все они предстают в непривычном ракурсе. А кроме того здесь рассказы о том, как люди покупали и «доставали» книги в советское время, о том, как боролись с крамолой советские цензоры, о французах, приезжавших в Советский Союз, и о иезуитах славистах, преподававших русский язык во Франции. Главный же герой книги – это язык и языковая игра. Большая и лучшая часть рассказанных историй посвящена словам – произнесенным, услышанным, напечатанным, уместным и неуместным, точным и неточным, шутливым и серьезным.
Вера Мильчина известна мне по лекциям на Арзамасе - замечательными, всегда ироничными и невероятно информативными. Но вот о своей собственной жизни "мадам" Мильчина рассказывает скучно и, кажется, не мне. На протяжении 140 страниц автор благоговеет и выступает на парижских конференциях, что само по себе важно и, наверное, интересно, но изнутри. Воспоминания адресованы небольшому филологическому кружку, книга оставляет ощущение уютного, но чужого междусобойчика. Очень жаль - от человека энциклопедических знаний и безусловного остроумия ждала более универсальной и захватывающей эссеистики.
Вера Мильчина известна мне по лекциям на Арзамасе - замечательными, всегда ироничными и невероятно информативными. Но вот о своей собственной жизни "мадам" Мильчина рассказывает скучно и, кажется, не мне. На протяжении 140 страниц автор благоговеет и выступает на парижских конференциях, что само по себе важно и, наверное, интересно, но изнутри. Воспоминания адресованы небольшому филологическому кружку, книга оставляет ощущение уютного, но чужого междусобойчика. Очень жаль - от человека энциклопедических знаний и безусловного остроумия ждала более универсальной и захватывающей эссеистики.
"Ну", "короче", и прочие двойные (отрицания) на квадратный килотекст
Вот бывают такие книги, у которых ты читаешь описание и понимаешь: сейчас должна быть очень крутая литература, написанная потрясающим языком, увлекательно и остроумно. Открываешь потом эту книгу на Букмейте и понимаешь, что анонс поставил слишком высокую планку в твоей голове.
Тридцать электронных страниц — это всё, на что меня хватило. Автор рассказывает интересные вещи, но язык повествования далек от привычной мне "певучей" современной эссеистики. Есть такие книги, в которых слова-паразиты делают текст плотнее и осмысленнее, а есть "Как кошка смотрела на королей...". Есть такие книги, в которых вставки и уточнения делают повествование более полным, а есть... ну, дальше уже понятно, я думаю (вы оценили три повтора на два квадратных килоабзаца? примерно так для меня читалась эта книга)
Сложилось впечатление, что это произведение не для широкого круга читателей, а для очень узкого и очень конкретного. Мне для него нужно уже сейчас быть старше лет на двадцать, а то и двадцать пять, и, наверное, придется углубить свои знания о культуре советской повседневности и научной литературы в литературной отрасли (хотя, конечно, труды Лотмана и Успенского я читала). Что же касается языка, то до восхищения подобным стилем повествования я не дойду, пожалуй, никогда. К сожалению, именно этот барьер стал финальным в принятии решения бросить книжку. Жалко, что мемуаразмы написала не Одоевцева. Ну или хотя бы любая современная эссеистка, произведения которой вышли в издательстве но киддинг пресс или в-а-к