1 августа 1937 года Париж прощался с Гердой Таро, антифашисткой, первой женщиной-фоторепортером, погибшей в охваченной гражданской войной Испании. В тот день ей должно было исполниться 27 лет.
Герда Таро – главный нерв романа-калейдоскопа. Вилли Чардак, Рут Серф и Георг Курицкес вспоминают, какой она была: непостоянной, ускользающей, своевольной; искренней, великодушной, отважной. Перед читателем проходит череда исторических лиц и событий эпохи 1930‑х, вобравшей в себя экономическую депрессию, нацизм, ксенофобию, войну идеологий и идеалов, культурные брожения, борьбу за справедливость и лучший мир и, конечно же, невероятный взлет репортажной фотографии. Роман писательницы и переводчицы Хелены Янечек, основанный на фактах и документах, был удостоен в Италии престижной премии «Стрега» (2018) и издан на десятках языков по всему миру.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Биография в формате «родился, женился, помер» всегда была сомнительным способом рассказать историю человека, чья жизнь слишком отличалась от жизней большинства простых смертных. Поэтому совсем не удивительно, что современные биографы постоянно находятся в поиске новых форм и способов повествования, способных наиболее органично отразить масштабы и своеобразие той личности, о которой пойдёт речь. Для рассказа о Герде Таро Хелена Янечек подобрала приём, позаимствованный из фотографии – двойную экспозицию: саму Герду Таро мы видим полупрозрачным призраком, застывшим воспоминанием, на фоне которого разворачиваются истории её друзей и близких, наложенные поверх её масштабного изображения.
Таро – связующее звено между Вилли Чардаком, Рут Сёрф и Георгом Курицкесом, человек, чья смерть сплотила бывших ревнивых возлюбленных и некогда лучших друзей навеки. Каждый из них, несомненно, знал и любил свою Герду, и, накладывая три её портрета один на другой, Хелена Янечек получает объёмное изображение этой очаровывающей за пару секунд красотки, решительности и смелости которой мог бы позавидовать любой армейский генерал. Фрагменты биографии Таро не демонстрируются читателю в линейном порядке, вы словно бы листаете фотоальбом, и как только ваш взгляд задерживается на снимке чуть дольше обычного, узнаёте историю, связанную с изображением.
Читая эту книгу, волей-неволей постоянно задаёшься вопросом о том, как могла бы сложиться судьба Герды Таро, если бы в 26 лет она не умерла, раздавленная гусеницами танка. Стала бы одной из звёзд Magnum Photo, и именно её имя, а не Капы или Карте-Брессона мы сейчас ассоциировали бы с этим названием? Открыла бы дорогу в фотожурналистику для других женщин, место которых, в лучшем случае, было в проявочных комнатах городского фотоателье, куда семьи приходили сделать карточку на память? А может, превратилась бы в музу одного из писателей потерянного поколения и красовалась бы на обложке романа про любовь и смерть? Увы, ничего этого в её жизни не случилось, но от этого личность Герды Таро не стала менее интересной.
Инстаграм про книжечки
Биография в формате «родился, женился, помер» всегда была сомнительным способом рассказать историю человека, чья жизнь слишком отличалась от жизней большинства простых смертных. Поэтому совсем не удивительно, что современные биографы постоянно находятся в поиске новых форм и способов повествования, способных наиболее органично отразить масштабы и своеобразие той личности, о которой пойдёт речь. Для рассказа о Герде Таро Хелена Янечек подобрала приём, позаимствованный из фотографии – двойную экспозицию: саму Герду Таро мы видим полупрозрачным призраком, застывшим воспоминанием, на фоне которого разворачиваются истории её друзей и близких, наложенные поверх её масштабного изображения.
Таро – связующее звено между Вилли Чардаком, Рут Сёрф и Георгом Курицкесом, человек, чья смерть сплотила бывших ревнивых возлюбленных и некогда лучших друзей навеки. Каждый из них, несомненно, знал и любил свою Герду, и, накладывая три её портрета один на другой, Хелена Янечек получает объёмное изображение этой очаровывающей за пару секунд красотки, решительности и смелости которой мог бы позавидовать любой армейский генерал. Фрагменты биографии Таро не демонстрируются читателю в линейном порядке, вы словно бы листаете фотоальбом, и как только ваш взгляд задерживается на снимке чуть дольше обычного, узнаёте историю, связанную с изображением.
Читая эту книгу, волей-неволей постоянно задаёшься вопросом о том, как могла бы сложиться судьба Герды Таро, если бы в 26 лет она не умерла, раздавленная гусеницами танка. Стала бы одной из звёзд Magnum Photo, и именно её имя, а не Капы или Карте-Брессона мы сейчас ассоциировали бы с этим названием? Открыла бы дорогу в фотожурналистику для других женщин, место которых, в лучшем случае, было в проявочных комнатах городского фотоателье, куда семьи приходили сделать карточку на память? А может, превратилась бы в музу одного из писателей потерянного поколения и красовалась бы на обложке романа про любовь и смерть? Увы, ничего этого в её жизни не случилось, но от этого личность Герды Таро не стала менее интересной.
Инстаграм про книжечки
" Понятно, что нет и не может быть оправданий тем, кто арестовывал, избивал, ссылал, изгонял из страны наших итальянских товарищей, тем самым подавая пример своим ученикам, еще большим негодяям" . И все же в Италии можно родиться евреем и стать министром, фашистским бонзой или любой другой шишкой, придворным художником, почитаемым вождями, и даже (тут он посмотрел на Герду) главной любовницей главного потаскуна – незавидная роль ввиду того, что мужская похоть здесь – важнейший капитал лидера "
" Мы не должны отказываться от борьбы, но и не должны терзаться муками совести из‑за того, что выбираем жить там, где в данный момент почти все проще и по карману "
" В Германии капиталисты нажились на войне, на гиперинфляции, процветали в золотые двадцатые. Но канцлер Брюнинг переложил убытки от кризиса вовсе не на стальных баронов и уж тем более не на Гинденбурга и прочих генералов, у которых надо бы конфисковать поместья и отправить куда подальше, где они могли бы стрелять только по кабанам. Куда там! Эти паразиты в мундирах и производители пушек сговорились свалить на немецкий народ долги войны, которую они же и развязали. А Брюнинг был их послушным орудием, и тиски его драконовских мер давили рабочий класс и ветеранов – пушечное мясо, которому повезло вернуться с фронта "
" Лучше смеяться: и тогда и потом, и в Лейпциге и в Париже. Лучше рассмеяться в лицо несчастью, чем застрять в ловушке споров, которые после гитлеровской расправы над левыми потеряли всякий смысл, но все равно разгорались повсюду: в различных объединениях и в редакциях в изгнании, в бывших казармах, отданных под общежития для беженцев, в очередях в préfecture 48 , в благотворительных столовых, где и социал-демократы, и коммунисты, и растерянные представители еврейской буржуазии сжимали в руках одинаковые щербатые миски "
" Не трогаешь прошлое, не растрачиваешь, прячешь как следует, а оно напоминает о себе в самый неожиданный момент "