Грех

А я что тут делаю? Я, жрец той религии, которая проповедует героическое прощение, то самое, когда подставляешь другую щеку, как я ее подставляю, и поэтому молчу, не реагирую, не вмешиваюсь в происходящее, чем потворствую величайшему греху – организованному истреблению человечества, слывущему за богоугодное дело.

Многие из моих собратьев, ослепленные красотою слов, проповедуют ненависть к врагу; такие священники – находка для пропаганды войны, им отдает предпочтение начальство. Я подал прошение о принятии меня в военные капелланы потому, что мне было не по себе от того, что священники в массе свой – христопродавцы: проповедуют солдатам и пишут в газетах слова, которые Иисус вряд ли одобрил. Не понимаю, для чего нужно было от всего отказаться, чтобы стать пастырем, если потом даешь увлечь себя неевангельским чувством, называемым «патриотизм»? К сожалению, и наши церковные верхи присовокупляют свой голос к вавилонской риторике лжи: кто из священников не патриот, тот – предатель отчизны.

Тони привел возражения, которые и без того понятны, особенно следующее: кто же заставит этих людей стать в первые шеренги и идти навстречу неминуемой гибели? «Вы, – ответил майор. – Вы заставите, с наганом в руке». Когда человек располагает властью над людьми и является при этом кретином, что нередкий случай в военной среде, говорит Тони, он даже не в состоянии осознать всю тяжесть своих приказов.

Продолжать наступление не представлялось возможным. Майор, измеряющий победы квадратными метрами завоеванной территории, потребовал, чтобы мы бросили свои укреп­ления и перебрались в только что захваченные австрийские. На что Кампьотти ему заметил, что вражеские окопы приспособлены для защиты от нас и переделывать их для наших целей потребует времени и тяжелой работы: рыть новые проходы и траншеи, прокладывать новые ходы сообщений с нашими старыми окопами и тыловыми службами.
Майор отказывался слушать доводы разума. Разубедил его только враг; собравшись с силами, австрийцы в два счета выкурили нас из своих окопов. Мы отступили назад, к исходной точке. Все
бесполезно. Но в эти дни затишья по всей линии фронта наша бравада приобретает весомость, о ней сообщают в военных сводках: «…альпийские части под командованием майора Аристида Баркари…».

Мы припадаем друг к другу, вокруг нас – кромешный мрак и полная безысходность. Необузданность в сексе – единственное в нашем распоряжении средство борьбы с неминуемым будущим.