(В рассказе присутствуют сцены способные вызывать омерзение. Впечатлительным просьба не читать.) Студентка Света становится свидетельницей уникального космического явления - мощнейшей вспышки на Солнце, которая приводит Землю к настоящей катастрофе. Но накануне в библиотеке ей попадается книга древних пророчеств, которая описывает вспышку на солнце, как приход темных богов-демонов в наш Земной мир. Во время катастрофы Свете удается увидеть воочию гигантского исполина во время магнитной бури,...
Тихая звездная ночь. На стены комнаты падает мягкий свет горящих где-то вдали голубых фонарей. Мелодичный перезвон часов...
Комнатушка померкла, цементный пол ухнул вниз, ватные ноги пропали. Звуки, мысли, планы на завтра и на жизнь - исчезло всё... Осталась засыхающая лиана в кадке и незнакомый побег. Фитокрипта... Фито-крипта... Фи-то-крип-та... Неисчерпаемый валютный джекпот. Один шанс на миллион. Невероятно.
В этом эссе описывается один из типов "слабых" лишенных крепкой воли людей. Нет, я не оправдываю их, но хочу чтобы читатель сам обратил внимание и взглянул на людей с моей одной из многочисленных точек зрения. Я не говорю "Пожалей", а пытаюсь донести "Взгляни!" не поверхностно, а глубже. И именно тогда мы начнем чуточку лучше понимать мир и изменить вовремя что-то в себе…
Сборник рассказов Куценко про чужую любовь густо посолен, и эта соль остается послевкусием, даже когда откладываешь книгу и возвращаешься в пресную действительность. Почему? Да потому что чаще соль – лишь рассуждения по поводу, философия, которую автор кладет в блюдо отдельно, но которая в нем не растворяется. В этом сборнике философская подоплека органично входит в ткань событий. Но еще сильнее подкупает единство художественности и жизни, в котором соль проявляется именно через ту самую...
Тонированное панорамное окно удесятеряет глубину фиолетового заката. Здесь даже рассветы и закаты пронумерованы и поименованы, как часть шоу. Этот, двадцать шестой назывался "Ледяной Фламинго". Залив покачивает несколько перистых отсветов. Улетел фламинго.
Читая рассказы Куценко, вспоминаешь Чехова, Пантелеймона Романова, Шукшина. С последним Николая Куценко роднит тематика рассказов и характеры действующих лиц: это почти те же типы странных людей, «чудиков» или «чудаков», но герои современного автора более укоренены в реальной жизни. Пожалуй, в них можно узнать и самих себя в некоторых обстоятельствах, так как странными бываем и мы. Полковник, освободившийся от камней в почках так же решительно, как он освободился последовательно от семи жен....
Жилищно-коммунальные проблемы, кому они не знакомы? Порой все так бывает запутано, что без...хм, нечистой силы и не обойтись!
Пуджа Наберри не чувствительна к Силе, как ее кузены Скайуокеры. У нее талант иного рода - она видит и слышит призраков. И однажды эта способность сможет изменить историю Галактической Империи.
Смешные истории даже придумывать не надо - в нашей жизни их полным-полно, только успевай записывать:))
Захватывающая повесть написан в жанре хоррор. Действие в произведении разворачиваются вокруг блокпоста федеральных сил РФ, во время второй чеченской компании, где происходят ужасные вещи. Интересный напряженный сюжет с кровавыми сценами, прекрасно пересекается с юмором двух основных героев. Чтение не оставит не оставят равнодушным, многих ценителей жанра. Содержит нецензурную брань.
Хан Соло и не подозревал, что однажды "Тысячелетний сокол" может взбунтоваться и устроить им с Чубаккой веселенькую жизнь. Впрочем, он сам был в этом виноват. Однозначно!
Может быть, в этом были повинны сами люди, которые из-за своей бессмысленной жестокости и стремлению к насилию и разрушению, окончательно лишились рассудка и заразили свою планету. Но как бы то ни было, Земля устала от зловредной человеческой расы и теперь беспощадно от нее избавлялась...
Блистательная оперная дива имеет одну странную фобию, которая непонятна окружающим - она не любит зеркала. Более того, она их ненавидит. И никогда в них не смотрится.
Трава вдоль берега стояла стеной, высокая, душная. Лис - обычный, не самый большой, сидел на плоском камне, обернувши вокруг себя хвост. Застыл неподвижно - ухо не дрогнет. - Рыбачит, - тихо сказал отец, прикладывая палец к губам и прося не шуметь. - Белый! - прошептал Скора.
Эту книгу можно назвать антологией обреченных. Обреченных друг на друга. Двоих, у которых иногда получается, а иногда нет — как у всех, вот только красок в их жизни гораздо больше. А значит, и счастья, за которое все равно приходится платить…
Жажда чуда порой бывает нестерпимее обычной жажды. Особенно в обычный, ничем не отличающийся от других, день…