Рассказ
Серия: Братья Рид 2, 5. Шон влюблён в Лейси столько, сколько себя помнит, но она твёрдо решила, что они будут только друзьями. Или он так думает. Лейси приняла решение, что они с Шоном будут друзьями, но теперь готова к большему. Вот только он ничего не предпринимает. Лейси решается участвовать в конкурсе, где призом станет её поцелуй. Удастся ли Шону победить в состязании? Получится ли у него завоевать девушку?
«– Ну, вот вам наш Николай, – сказал директор и подтолкнул его к сидящим на диване.
Их было трое: старуха, молодая и мужик. У мужика был яркий галстук. Все они вскочили. Молодая крепко, словно утюгом, погладила его по голове очень горячей ладонью. Колька так низко опустил глаза, что они заболели…»
«…Увез ее куда-то любимый человек. Нам с бабушкой писала редко, а потом и вовсе перестала. Так что я выросла без материнской ласки. Жили мы бедно, на одну бабушкину пенсию, а она еще выпить любила, потому что у нее, Вася, тоже жизнь была тяжелая, одно горе. Я в школе училась хорошо, книжки любила читать, про любовь очень любила, и фильмов много про любовь смотрела. И я, Вася, думаю, что ничего нет лучше, чем когда один человек другого любит и у них дети родятся…»
«У человека, выгребающего жетоны из автомата, было лицо козы. Коза затрясла бородой и с грохотом ссыпала нечистые деньги в пластмассовое ведро. Потом бросила жетон в щель и застыла, пока играла музыка и крутился барабан с изображением арбуза…»
«Она сидела в темно-вишневом, протертом до белых залысин кресле и плакала. Лицо ее было обращено к свету, и крупные слезы летели из широко раскрытых глаз, словно бы не реагирующих на эту яркую лампу. Его и прежде поражало, как она плачет…»
«Я пошла в первый класс. Жизнь наступила ужасная. На одном уроке учительница Вера Васильна, рыжая и огромная, с ярко начерненными бровями, ударила меня кулаком по руке, и на ней осталось большое красное пятно…»
«В семь часов в Линнской синагоге начался вечер русского романса. За окном – набережная, синий кусок океана. Чайки на гладком песке, запах гниющих водорослей. Мальчик с густой гривой выводит ломающимся басом: “Спи, мой зайчик, спи, мой чиж, мать уехала в Париж…”
Подожди, голубчик. Когда уехала?..»
«Утром мы поехали в аптеку. Заболевшей подруге нужно было купить что-то от ангины. Или от гриппа. В общем, у нее болело горло, и она всю ночь прокашляла. Первый этаж аптеки, объяснили мне, работает на рубли, второй – на валюту. За прилавком стояла симпатичная блондинка с длинными ресницами. Вежливая, но безразличная: не она же кашляет…»
Самая нежная и загадочная книга Дмитрия Дейча, где Чебурашка выходит из телевизора, чтобы сыграть в подкидного дурака, пластмассовые индейцы выполняют шаманские ритуалы, дедушкин нос превращается в компас, а узоры на обоях становятся картой Мироздания.
«Доктор Баттерворт, знаменитый лондонский врач, сидел без пиджака, отдыхая после тенниса, потому что играл в жару на залитой солнцем лужайке. Плотный, приветливый с виду, он повсюду вносил дух бодрости и здоровья, что внушало доверие пациентам, но не слишком занимало его самого, ибо он был не из тех, кто ставит заботу о собственном здоровье превыше всего. Он играл в мяч, когда хотел, и бросал игру, когда хотел, – например, сейчас он бросил ее и ушел в тень покурить. Игра развлекала его, как...
«Достойно внимания, что покойный Шерлок Холмс лишь дважды отверг разгадку как совершенно невозможную; и оба раза его почтенный родитель признал впоследствии, что ничего невозможного здесь нет. Великий сыщик сказал, что преступление нельзя совершить с воздуха. Артур Конан Дойл, патриот и военный историк, повидал с той поры немало таких преступлений. Сыщик сказал, что убийцей не может быть дух, привидение, призрак – словом, один из тех, с кем теперь так успешно общается сэр Артур…»
«Кабачок «Восходящее солнце», судя по его виду, должен был называться солнцем заходящим. Стоял он в треугольном садике, скорее сером, чем зеленом; обломки изгороди поросли печальными камышами, сырые и темные беседки совсем обвалились, а в грязном фонтане сидела облупленная нимфа, но не было воды. Самые стены не столько украшал, сколько пожирал плющ, сжимая в кольцах, словно дракон, старый кирпичный костяк. Перед кабачком шла пустынная дорога. Просекая холмы, она вела к броду, которым почти не...
«Эту историю отец Браун рассказал профессору Крейку, знаменитому криминалисту, в клубе после обеда, где их представили друг другу как людей, разделяющих невинный интерес к убийству и грабежу. Но, поскольку отец Браун постарался приуменьшить свою роль в ней, здесь она изложена более беспристрастно...»
«Когда Фламбо брал месячный отпуск в своей конторе в Вестминстере, он проводил это время на парусной шлюпке, такой маленькой, что чаще всего ей пользовались как весельной лодкой. К тому же он предпочитал отдыхать в графствах восточной Англии, где среди крошечных речек шлюпка казалась волшебным корабликом, скользившим по суше через луга и поля. В суденышке могли с удобством расположиться два человека; оставалось место лишь для самых необходимых вещей, и Фламбо брал то, что считал необходимым по...
«Лагин решился в пятницу, вечером. Когда набирал номер, голова плыла. И руки тряслись – от нервов.
– Алло, – Лика ответила на третьем гудке. – Говорите, пожалуйста.
Речь, которую Лагин всю неделю репетировал, пока не запомнил наизусть, вылетела из головы как не бывало…»
«Ян напялил волглую мешковатую телогрейку, набросил поверху дождевик и сунул ноги в кирзачи. Ссутулившись, двинулся на выход. В дверях обернулся – Зина, подперев кулаками подбородок, сидела за щербатым кухонным столом и беззвучно плакала. Ян смотрел на неё, долго, не мигая. Молчал. Сказать было нечего, правильных слов давно не осталось. Да и какие тут могут быть слова…»
«Я верю, что не всем из тех, кто прочтёт этот сборник коротких новелл, доподлинно известно, что означало по отношению к литературе слово «перехват». На этот случай коротко рассказываю. Перехват – это профессия, зародившаяся в середине шестидесятых и напрямую связанная с литературой. Перехватчик занимал рабочее место вблизи магазина «Старая книга» и проводил там трудовой день, тщательно следя за тем, чтобы книги, обладающие рыночной стоимостью, ни в коем случае до прилавка не дошли. Профессия...
«Поначалу у Андрюхи и в мыслях не было покупать этот намордник. Сроду он Семёну намордников не надевал, да это было и не нужно. Агрессия у спокойного и добродушного пса отсутствовала напрочь, несмотря на достаточно грозный вид и внушительные размеры. Семён достался Андрюхе двухмесячным щенком. Тогда, восемь лет назад, Андрюха, никогда не имевший собак, ни с того ни с сего вдруг обменял у алкоголика возле универмага поскуливающий комок шерсти на бутылку «Столичной». И уже через год стал...
«Настоящих психохакеров было немного. Технология внедрения вируса в мозг человека была слишком сложной. Для непрофессионала ее самым непреодолимым звеном оказалась необходимость доподлинно знать все подробности внутреннего мира объекта, в который внедряется вирус…»
«…Деревья, кустарник, хрустящие дорожки. Сюда сосланы властелины прошлых государств и ведомств. Подвиги и злодейства остались позади, за поворотом века, а памятники, словно заблудившихся склеротиков, собрали по городу и свезли на траву под кроны. Наркомы, маршалы, несгибаемые солдаты забытых фронтов, гранитные, бетонные, отлитые из цветно-металлических сплавов, лишенные площадей, постаментов, некоторые вовсе позорно уложенные в траву. Каждого можно облапать и на коленки присесть для прикольной...
«Их привезли в черном полиэтиленовом шаре. Несколько мусорных мешков, вложенных один в другой, накачали воздухом, наполнили водой, обмотали скотчем. Планета, упакованная для переезда. Запыхавшийся мужик бухнул шар на пол. Беззубый повар Семен полоснул ножом, и его помощник таджик Халмурод ловко прихватил расходящийся, оседающий полиэтилен. Из раны потекла вода. Семен расширил отверстие, взял сачок, стал зачерпывать и перекидывать в пластиковую ванночку. В точно такой же Семен купал своего...
О-о-о! Е-е-е! Охренеть!!! Еще вчера восьмиклассником был, с двойки на тройку перебивался. А сегодня я кто? Божиею поспешествующею милостию, Император и Самодержец Всероссийский. А еще царь, князь, герцог и государь еще кучи всякой мелкой хрени. О, как!
«Я живу в одном из прекраснейших городов на земле. Да, иногда мне хочется убить дворника, продавца из магазина, мотороллера, соседей, поющих школьников и мяукающих кошек. Но одно я знаю точно, что никогда уже не смогу быть счастлива вне этого города – Стамбула…»
«Мне двадцать пять лет, и я работаю журналистом. Это моя первая ошибка. Работа паршивая – что не напишу, скандал. В каждом абзаце у вас, говорят читатели, глупость. И выражение лица поменять бы не мешало. А один редактор у нас в газете напился и говорит: у Тарасовой жанр, говорит, фигня с портретом. Это про мою рубрику.
Первая ошибка – профессия. Вторая – роман с замужним человеком.
В довершение всего он мусульманин. Наш, российский гражданин…»