Новелла

Барри разгромил типографию. Тысяча номеров, которые утром должны были отправиться по всем газетным киоскам Порт-д-Асир, теперь валялись на полу изжеванные станками, изуродованные типографской краской и истоптанные в яростной пляске. За это Барри был уволен без выплаты жалованья, он потратил все свои сбережения на покрытие причинённого ущерба и был вынужден съехать с квартиры, которую снимал на скромное жалование корреспондента еженедельника. Но его это ничуть не огорчало, пока в его нагрудном...

Аристарх рос без любви к своему имени. «Ты неправ, — говорили родители. — Уважай древнего праведника, в честь которого назван». Знали бы ещё об этом окружающие, кто дразнил юношу в детстве! Но вот он подрос, подошёл к выпуску из школы. И тут началось! Традиции выпускного, переживания детства, юношеская любовь... Что из этого повлекло трагедию, громким эхом отозвавшуюся в душах жителей сибирского городка? Так сразу и не скажешь!

«Ожидание, когда Марчелло начнет мстить, не предвещало ничего хорошего. Лейф был не против умереть легкой смертью, ростовщику же хотелось видеть мучения. Способов расстаться с жизнью было не так уж и много. У него больше не было машины, чтобы задохнуться выхлопными газами, денег на покупку пистолета или снотворного. Повеситься на чердаке или перерезать бритвой вены казалось очень мучительно».

«Во время обстрела германцами одного французского селения, лежащего недалеко от границы, германской пулей была убита жена мэра (старосты) этого селения. Обстреливавшая селение команда германцев была схвачена и должна была быть расстреляна. Мэр селения с величайшими усилиями вымолил для них пощаду. Он спас меж ними убийц своей жены…»

«Нас было двадцать шесть человек – двадцать шесть живых машин, запертых в сыром подвале, где мы с утра до вечера месили тесто, делая крендели и сушки. Окна нашего подвала упирались в яму, вырытую пред ними и выложенную кирпичом, зеленым от сырости; рамы были заграждены снаружи частой железной сеткой, и свет солнца не мог пробиться к нам сквозь стекла, покрытые мучной пылью. Наш хозяин забил окна железом для того, чтоб мы не могли дать кусок его хлеба нищим и тем из наших товарищей, которые, живя...