Владелец замка отрезал небольшой ломтик ветчины, наколол его на кончик ножа:– Что это такое?– Свинина, – девушка последовала его примеру.– И какова она на вкус? Расскажи.Инга пожала плечами, положила кусочек к себе в рот, прожевала:– Свежая, хорошая буженина. Вкусная.– Возьми еще, – попросил ее хозяин. – Возьми в рот, положи на язык. А теперь попытайся представить себе, что ты не человек, который жрет все это фунтами, а дух, ненадолго попавший в человеческое тело. Представь себе, что тысячу четыреста восемьдесят семь лет назад дурная стрела пробила последнее доставшееся тебе тело, и все это время ты витала в бесконечности, предаваясь лишь духовным усладам. Но вдруг тебе представилась возможность ненадолго снова обрести плоть. Снова ненадолго стать человеком. А потом ты опять может на сто, или на тысячу, или на десять тысяч лет снова станешь духом. Что ты ощутишь, вспоминая вот этот самый кусочек буженины? Что ты расскажешь о нем, если духи, так ни разу и не обретшие плоть, станут спрашивать: а каково оно на вкус, то, что тебе когда‑то удалось положить на язык? Ну, отвечай!– Оно чуть солоноватое, с кислинкой, – Инга прижала кусочек свинину к небу, слегка потерла языком, пожалуй, впервые в жизни пытаясь понять, что попало к ней в рот.– Они не знают, что такое: «солоноватое» и «кислинка», – покачал головой священник.– Оно нежное, чуть бархатистое, – попыталась продолжить объяснение певица. – Словно тает на языке… Вас так интересует еда? – внезапно кольнуло ее легкой обидой. Тоже мне, принц: рядом с ним сидит едва ли не обнаженная девушка, а он рассуждает о вкусе свинины!– Все остальное вас не интересует? Да?Инга встала, прошлась перед столом, покачивая бедрами. Выставленная вперед нога выскользнула между полами плаща, оказавшись обнаженной заметно выше колена.– Вы считаете, что свиной окорок ценнее и красивее?