Он огляделся. Как будто его собственное бессознательное стало видимым ему, предстало в образе подступающего прилива. Волны били по его ступням, потом по щиколоткам, лодыжкам, коленям. Волны наводнения, лениво окатывающие его блевотиной и отходами, давно отброшенными образами, всем изношенным, изорванным, ржавым, перекошенным, выжженным, расплавленным, разбитым, подёрнутым паутиной, гниющим, испачканным, изъеденным бактериями и наполненным воображаемым ужасом. Сейчас он лежал, уткнувшись в эту мерзость подбородком, и страх его превратился в огромное отвратительное насекомое, которое появилось из топи, чтобы ползти по его лицу и вплетать свои лапы и щупальца в его волосы.