Колдовство пока не было полностью подвластно Морене, но ей нравились такие случайные его проявления; в груди разливалось теплое чувство. Свобода... Дар, которым ее мать предпочла пожертвовать ради обычной жизни, из-за которого ее погубили, освободил Морену. Разве не в этом состоит вся прелесть бытия, когда чародейство клубится в твоей душе, когда оно замирает на кончиках пальцев, а с губ в любой момент готовы сорваться колдовские слова? И сила, льющаяся изнутри мощным потоком, которую даже ты сам не можешь приручить до конца, которая будто составляет всего тебя, тебя самого, сливаясь с тобой в единое целое, проникая в самое сердце, — разве это не то, ради чего стоит жить?