Вслед за спущенным с цепи разумом шла ярость. Безжалостная ярость руководила теперь стремительными и идеально отточенными выпадами. Но не та, которая горячит сердце и застилает разум, а та, что с легкостью позволяет раздавить горло одного человека сапогом, зажать шею другого под локтем и, прижав его к себе спиной, воткнуть клинок в грудь с такой силой, чтобы своей грудью почувствовать отнявший жизнь острый наконечник всего в дюйме от собственного сердца.