– Послушай, – начал он, указывая на механизм. – Так ты видишь мир. Все на своем месте. Работает точно, как часы. Из одного события логически вытекает другое. Когда же что-то не срабатывает, это происходит лишь потому, что мы еще не до конца постигли принцип его действия.
– И что?
Топин залез в другой карман и вытащил оттуда целую груду всякого хлама: небольшую потрепанную книжку, завернутую в кусок рыболовной сети; вистл, в одном конце которого застряло перо, а в другом – что-то очень похожее на крысиный хвостик; лоскуток с пуговицами и фрагментом вышивки; клешню краба, проколотую проволокой, и камешек со следами какой-то надписи.
Остальные предметы Дензил просто не узнал.
– А так устроен мир на самом деле, – заявил Топин. – Это хаос, в котором одни вещи наделены явным смыслом, в то время как другие – он покрутил в руке вистл – навсегда останутся для нас загадкой.
Выбрав из кучи своего барахла камешек, Топин протянул его Дензилу. Тот осторожно, словно опасаясь укуса, потрогал еще видневшиеся на нем символы неизвестного языка, по-видимому, очень древние.
– Я нашел его случайно на берегу, – пояснил Топин и жестом обвел свое барахло, сваленное на барную стойку. – Вот истинное лицо мироздания, Дензил, – все в нем переплетено в немыслимом узоре, но при этом каким-то образом взаимосвязано и, в конечном счете, образует все тот же единый механизм.