Тупая механистическая жестокость войны была столь зримой, что с той поры я смотрел все наши парадно-победные фильмы с горечью и досадой. А много позже это страшное юношеское впечатление помогло мне понять, что в России, друг с другом рядышком, всегда сосуществовали две истории в полном соответствии с ее двумя культурами. <...> Крестьянская история воспевала победы, дворянская - анализировала поражения, исходя из того, что победы ничему не учат, а воевать еще придётся. Но советское искусство всегда послушно следовало крестьянской психологии.