Подобно двум другим высшим объявлениям бога, и его объявление в истине – явление производное в развитии религиозной мысли человечества. Гомер от него еще довольно далек. Бог у него, во-первых, даже и не всегда знает истину: его знание вначале так же ограничено, как и его могущество, и только "Одиссея" провозглашает принцип "боги все знают" наравне с принципом "боги все могут". И подавно он не чувствует необходимости всегда вещать истину. Зевс посылает на Агамемнона обманчивый сон; Паллада в образе смертного призраком удачи соблазняет Пандара нарушить перемирие предательским выстрелом; и та же Паллада, явившись своему любимцу Одиссею в образе смертного, с милой улыбкой выслушивает его вымышленный рассказ о себе и, дав себя узнать, ласково прощает ему его вымысел, сознаваясь, что и она бывает охоча хитрить.Но как солнце рассеивает туман, так и лучи Аполлона в VIII-VI веках разрушают в человеческом сознании всякую мысль о совместимости понятий "божество" и "ложь". "Лжи не дозволено касаться тебя", – говорит пророк Аполлона Пиндар о своем боге, причем он под "ложью" разумеет не только субъективное, но и объективное отклонение от истины. "Истина" и "свет" – это как бы соответствующие друг другу понятия; Аполлон властвует и здесь, и там, а за ним и прочие боги. И в этой области успешно трудилась просветительница Эллады в VI в., пифагорейская школа; самому учителю приписывается знаменательный ответ на вопрос: "Когда человек более всего уподобляется богу?" – "Когда он говорит правду".