— Ну, так если сама не хочешь угоститься, может, что-нибудь для мамы возьмёшь? — незнакомка улыбнулась, приоткрыв в улыбке ровные и белоснежные зубы.
— Пожалуй, во-возьму, — и Юсинь, желая, наконец, покончить с этой заминкой на пути к своему дому, протянула руку к тарелке. — Спасибо, — сказала девочка и, отлепив с горки конфет одну верхнюю, изумрудную мармеладку, начала прощаться. — До с-с-свидания, приятно бы-было по-познако…Но Юсинь не договорила — ноги внезапно стали такими мягкими и непослушными, что не удержали её. Юся упала на землю, перед глазами всё смешалось в одно большое мутное пятно, блокнот выпал из рук, которые почему-то тоже превратились во что-то пуховое, и лишь голос старушки звучал всё так же отчётливо.
— Ну что ты, золотко, я ведь и готовить-то не умею. Лень мне, понимаешь, лень… — в руках у незнакомки было расписное блюдце, на котором вились дождевые черви и кивсяки. По плоскому бурому камню, который только что был «пирогом», ползали жирные чёрные тараканы.
А на безвольной Юсиной ладони лежала зелёная «мармеладка» — клоп-вонючка.