Неизвестно, когда собственно христианство проникло на берега Италии и в Рим. Но можно с вероятностью думать, что Евангелие впервые занесено было туда некоторыми из тех иудеев и прозелитов из Рима, которые в день Пятидесятницы и сошествия Святого Духа слышали боговдохновенную речь ап. Петра в Иерусалиме. Иудеев было много в Риме, особенно с того времени, когда Помпей значительное число их после завоевания Палестины переселил в столицу мира. Там они не замедлили обнаружить ту изумительную самопомощь и изворотливость, какой уже отличались в то время среди других народов. В рабы они не годились и не принимались, скоро добились своего освобождения и начали быстро размножаться и богатеть. Дружеские отношения, существовавшие между Августом и Иродом Великим, еще более содействовали улучшению их положения, и на заре христианской эры они уже настолько признавались составной частью римского населения с правами и собственной религией, что политически мудрый император отвел им особый квартал за Тибром, который они и занимали в течение последующих веков. Из мрачных переулков этого квартала они ходили продавать серные спички, старое платье и разбитую посуду, а также выходили на Цестиев или Фабрициев мосты просить милостыню и предсказывать судьбу. Скоро они размножились до того, что стали внушать опасения правительству, и императоры не раз издавали указы об изгнании их из столицы. Один из таких указов, именно указ Клавдия (Деян 18:2), повел к дружбе ап. Павла с Акилой и Прискиллой, и его, вероятно, можно отождествлять с той мерой, о которой упоминает Светоний в знаменитом месте, где он говорит об «Impulsor Chrestus» («мятежнике Хресте », как неправильно римляне произносили имя Христа). Если так, то почти несомненно, что христиане не были отделены от иудеев в этом общем несчастии, причиненном их мессианскими разногласиями. Но, как признает Тацит, говоря о попытке изгнать астрологов из Италии, эти меры вообще были бесполезны. Иудеи, оставив на время Рим, скоро опять возвращались в него. Их подпольный прозелитизм даже уже в царствование Нерона получил столь сильное развитие, что Сенека, отзывавшийся об иудеях как о «самом дурном народе в мире», свидетельствует о их необычайном распространении. Поэтому, когда ап. Павел писал свое послание к Римлянам, иудеи, несмотря на неотмененный еще указ Клавдия, данный только шесть лет перед тем, составляли уже настолько большую общину, что опять были предметом беспокойства императорского правительства. На большие праздники они массами отправлялись в Иерусалим, соединяя с этим часто и торговые предприятия, и вот там именно некоторые из них слышали проповедь ап. Петра и сделались первыми благовестниками Евангелия в столице мира. Этим самым ниспровергается верование римской церкви, что основателем христианства в Риме был ап. Петр.