Проистекавшее в ту пору в России одни (и Женя в том числе) считали целенаправленным и хорошо спланированным разрушением, сработанным извне с помощью местных и полуместных предателей, а другие – обычным головотяпством, стихийным, животным и, дескать, «всегда свойственным этому пространству». Третьи же желали видеть просто хорошо организованную набивку карманов… Но в одном все были едины – что одной из частей этого процесса является разобщение населения: как духовное и социальное, так и географическое – в виде подорожания билетов, закрытия почт и аэропортов и уменьшения числа рейсов, сокращения флота, умирания целых посёлков и так далее. Разобщение земли и унижение мужика, которому памятник надо ставить за то, что из последних сил теплит жизнь на дальних территориях, но который стал никому не нужным и сам оказался распилышем.»