Дольше всех продержался библиотекарь Степан, от которого Богдан пребывал в абсолютном восторге – тщедушный очкарик, любивший классическую литературу и органную музыку. Он взял меня за руку только на третьем свидании и осторожно назвал «мой цветочек». Мы так и не дошли до первого поцелуя, потому что я лично возжелала расстрелять зануду из отцовского самострела.