«Дамское счастье», сверкавшее, как раскаленный горн, окончательно покорил девушку. В большом городе, почерневшем и притихшем под дождем, в этом неведомом ей Париже, оно горело как маяк, оно казалось ей единственным светочем и средоточием жизни.