Хотя то, что было связано с мирской жизнью, все еще крепко держало меня.
Например, стайка детей, бредущих под задувающими сбоку декабрьскими порывами ветра; приветливые вспышки спички под уличным фонарным столбом, покосившимся от удара; посещаемые птицами замершие часы в их высокой башне; холодная вода из жестяного кувшина; прикосновение полотенца к коже, мокрой после июньского дождя...
Чьи-то добрые пожелания вам; кто-то, вспомнивший, что надо написать; кто-то, заметивший, что вы не совсем в своей тарелке.
Жаркое с кровью, смертно-красное на блюде; перемахивание тайком через изгородь, когда ты спешишь, опаздываешь в пахнущую мелом и дымком школу.
Гуси наверху, клевер внизу, звук собственного дыхания, когда запыхался.
Влага в глазу, делающая мутным поле звезд; потертость на плече, оставленная санками; имя любимой, начертанное на замерзшем стекле пальцем в перчатке.
Завязывание шнурка на ботинке; завязывание узла на пакете; губы на твоих губах; рука на твоей руке; конец дня; начало дня; ощущение, что всегда впереди будет новый день.