То, что Артур оборвал для меня школьный куст сирени, я помню. То, что он, как выясняется, был влюблен в мою маму – не помню. Маме я, конечно, позвонила и спросила напрямую, что у нее было с Артуром. Мама сказала, что ничего, потому что она не подозревала о чувствах Артура, а то бы, конечно, и было бы… Просила передать ему привет. Щас! Больше мне делать нечего! Артуру я написала, что мама давно стала бабушкой со всеми вытекающими последствиями. Мол, сидит на даче, вяжет носки, стала глуховата, подслеповата… Прости меня, мама. Не могла же я написать Артуру, что ты до сих пор ходишь в короткой размахайке, сверкая стройными загорелыми ногами, и в тебя влюблены все половозрелые жители деревни и дачники.