"Your work is much more important to you than I am/'
Helen said, and the banality of the phrase, read in how
many books, wrung his heart like the too mature remark
of a child.
"Oh," she said impatiently, "why do you always tell me
the truth? I don't want the truth all the time."
"Go on/' Helen said, "justify yourself." "It would take too long," he said. "One would have to
begin with the arguments for a God."
Life always repeated the same pattern: there was always,
sooner or later, bad news that had to be broken, comforting
lies to be uttered, pink gins to be consumed to keep misery
away.
He felt as though he were turning his back on peace for ever. With his eyes open, knowing the consequences, he entered the territory of lies without a passport for return.
Ему мучительно не хотелось хоть чем-нибудь выделяться из толпы. Он носил усики, как значок корпорации: они как будто уравнивали его с остальным человечеством, но глаза выдавали его — карие, по-собачьи жалкие глаза…
Когда ставишь себе недосягаемую цель — плата одна: отчаяние. Говорят, это непростительный грех. Но злым и растленным людям этот грех недоступен. У них всегда есть надежда. Они никогда не достигают последнего предела, никогда не ощущают, что их постигло поражение. Только человек доброй воли несёт в своём сердце вечное проклятие.
Люди не бывают героями беспрерывно; те, кто отдаёт всё богу или любви, должны иметь право иногда, хотя бы в мыслях, взять обратно то, что они отдали. Какое множество людей вообще не совершает героических поступков, даже сгоряча. Важен поступок сам по себе.
"Уилсон впервые в жизни понял, как близкие люди мучаются сами и мучают друг друга. Глупо, что мы так боимся одиночества..."
"One can't be wise all the time, Yusef. One would die of disgust".