У тебя нет другого спасения, кроме твоих скудных убежищ, твоего глупого терпения, тысячи и одного поворота, который каждый раз возвращает тебя на твою исходную точку.
— А как вы узнаёте, что у человека много велосипедости в жилах?
— Если в нем больше пятидесяти процентов, вы безошибочно это определите по походке. Он ходит всегда бойко, в жизни никогда не присядет, нет, он прислонится к стене, выставляя локоть, и так простоит всю ночь на кухне, вместо того чтоб лечь в постель. Если он чересчур замедлит шаг или вдруг посреди дороги остановится, то он упадет, он рухнет, и, чтобы поднять его и привести в движенье, придется прибегнуть к третьей силе.
У него было тихое цивилизованное лицо с глазами задумчивыми, коричневыми и терпеливыми, как глаза коровы.
Тело, внутри которого находится еще одно тело, тысяча таких тел друг в друге, как кожицы лука, уходящие к некому невообразимому концу? И не звено ли я сам в огромной цепи неощутимых существ, а знакомый мне мир – не внутренность ли это просто существа, чьим внутренним голосом являюсь я сам? Кто или что является сердцевиной и какое чудище в каком мире есть окончательный, ни в ком не содержащийся колосс? Бог? Ничто? Идут ли ко мне эти дикие мысли Снизу, или же они только что впервые забродили во мне для передачи Наверх?
Самая опасная штука - эта жизнь, это тебе не табак, заложить ее нельзя, денежек не дадут. Живешь, живешь, а потом она тебя - раз, и прихлопнет. Жизнь - странная штука и вообще гиблое дело. Жизнь? Тьфу.
...упорство и настойчивость являются достаточным вознаграждением сами по себе, а необходимость — это незамужняя мамаша изобретательности, или, как еще говорят, голь, особенно не состоящая в браке, на выдумки хитра.
‘Your talk,’ I said, ‘is surely the handiwork of wisdom because not one word of it do I understand.’
... и с тех пор уж он ни с кем и ни о чем не разговаривает, он рехнулся, тронулся, он, можно сказать, чокнулся, а далее он сбрендил, после чего спятил.
- В России, - сказал сержант, - из старых фортепианных клавиш изготавливают вставные зубы для пожилых коров, но это дикая страна, цивилизация там в зачатке, нет дорог, и можно в конец разориться на шинах.
— Когда-то я был знаком с длинным мужчиной, — сказал он мне наконец, — у него тоже не было фамилии, так что вы наверняка его сынок и наследник его недействительности и всех его ничто.