У его ног стояли две девушки в белом и маленькими серебряными ножничками подстригали ему ногти на ногах. Между их склоненными головами он разглядел часы на стене — большой белый циферблат, на котором вращалась тоненькая алая секундная стрелка. Ланарк скосил глаза вправо. Из плеча росла самая обычная, пристойная человеческая конечность.
Хорошая жизнь — это борьба за то, чтобы, несмотря на трудности, быть человеком. Многие молодые люди знают об этом и борются вовсю, но через несколько лет жизнь становится легче и они решают, что уже сделались людьми, но это не так — они просто прекратили стараться. Я вот прекратил стараться, но моя жизнь была так переполнена трудами, что я бы этого не заметил, если бы не болезнь. Вся моя профессиональная деятельность была не чем иным, как болезненным и отчаянным нападением на мою человечность. Осознать себя раненым и умирающим человеком — это уже достижение. Кто может превзойти умирающего царственным величием?
- ...Как бы вы себя описали?
— Не смогу.
Озенфант рассмеялся:
— Конечно. Глупый вопрос. Лимон не чувствует горечи, он только впитывает дождь.
Большинству свойственна поистине иррациональная вера в человека.
Войны интересны только тем, что показывают, какими мы бываем глупыми.
Боюсь, придется заняться искусством. Это все, что остается тем, кто непригоден к другой работе, но желает быть на виду.
— А что ты делаешь? — То есть? — Занимаешься бизнесом? Или искусством? — Я на редкость искусно бездельничаю.
Человеку нравится воображать себе, что времени у него сколько угодно; никто не хочет думать о том, как быстро оно проходит.
Болезни служат более верной приметой, чем такие переменные факторы, как рост, вес или цвет волос.
Бог — не расчетливый делец, наподобие бакалейщика или управляющего банком, дающий унцию спасения за унцию веры. Заключать с ним сделки нельзя. Он не дает никаких гарантий.