Чем хорош кактус в качестве собеседника – тем, что он молчит всю дорогу.
– Ты не мог бы погромче подкрадываться, для приличия? Де Мельгар засмеялся: – Только не в лесу.
– Я столько раз слышала, как Мойзес рассуждал о ценности осознанного выбора… Но, мне кажется, люди недооценивают, какое огромное влияние на реальность оказывают наши спонтанные поступки.
– Надеюсь, ты не боишься грозы? – усмехнулся аспирант. – Ха! Напугал дракона спичками!
– Как говорится, «верный способ быть обманутым – считать себя умнее других».
– На самом деле чистое искусство никому не нужно. Чтобы зарабатывать на жизнь портретами, нужно рисовать не то, что ты видишь, а то, что другие хотят видеть. Только такое и будет востребовано!
Я чувствую себя прилипшей к скале улиткой, он крепче прижимает меня к себе и, глупо смеясь, всё сильнее и сильнее. Я тверда, а все вокруг расплываются. Они сейчас в каком-то радостном государстве, где порхают бабочки и бродят единороги, а я вижу всё, как оно есть. Меня не уносит с собой волшебный вихрь всеобщей глупости, потому что я вижу нити, за которые дёргают куклы, знаю, что дело уже сделано. На танцполе становится слишком людно, и я незаметно удаляюсь.
Я ухожу в темноту, подальше от шатра и волшебных огней, слушаю шелест деревьев и позволяю лёгкому ветерку остужать моё пылающее лицо. Наконец-то одна...
Никакой брак не идеален, но над своим мы усердно работаем. Повезло, что один из нас имеет волю поддерживать в нём жизнь в переломные моменты, что ни разу, когда на горизонте темнело, оба мы не опустили рук. Брак требует, чтобы каждый делал своё дело, и это верно, но совсем не обязательно всегда в одно и то же время. Для сохранения брака всегда нужен хотя бы один человек. Когда один оказывается на взводе, другой может его уговорить. Кто-то в лагере должен следить за тем, чтобы костёр не погас.
Цвета ярости, злобы, зависти, жадности. Цвета смятения, досады, предательства и страха. Цвета вожделения, желания, одиночества. Цвета счастья, цвета надежды, огромное множество цветов любви. Тусклые и яркие, ясные и пронзительные, каждый по отдельности и все вместе, все, что я видела и чувствовала, все цвета жизни.
"— Нет, — выдохнул Моррис — Едой кидаться не хорошо. Кинь в него… И тут блуждающий взгляд отца на миг остановился на кочане капусты, потом скользнул на горсть орехов и замер на латунном щелкунчике, весившим пару фунтов, — вот этим.
Перст отца указал на орехокол. Да, эйр Моррис был прогрессивным отцом. Его взгляды на воспитание в детях независимых, взрослых личностей были настолько смелы, что доводили до икоты некоторых учителей. "